Пыльца осыпалась, легла жемчужным ковром.
В инструкции сказано – этого не делать. Ни в коем случае не сливаться со всеми реинкарнациями сразу, ведь человеческий мозг лопнет, растворится среди миров и эпох, и тут же начнётся следующее воплощение.
Но Грейн уже не боялась смерти. Не боялась сойти с ума. Она крикнула:
– Эй, миллионы жизней, прожитые зря, растраченные на пустяки, явите мне Его, давайте! Если ни одна из вас не видела Бога – чего вы стоите?!
Грейн подняла руки вверх. Зелёное пламя из её глаз ударило в один светильник, в другой, в третий. Она открывала их все, все эти пронумерованные могилы её самой. Мощные потоки мятного света искрились в ладонях, она пыталась объять то, до чего только можно и нельзя дотягиваться.
Она искала. Верования, легенды, колдовские обряды, культы. Чудеса, явления святости, встречи со сверхъестественным. На поверку ничего за рамки рационального не выходило: либо инопланетяне, либо электричество. Рай и ад? Места отличные, места ужасные, места просто потрясающие и почти нереальные – но всё по эту сторону бытия, на планетах и звёздах.
Изо всех сил Грейн тосковала и билась. Хотела верить – и видела, что это лишь очарование, что священные тексты врут.
Однако за многими легендами стояло нечто общее, вилась синяя нить. Появляется, помогает, исчезает. Волшебник, демон, воображаемый друг. Один или с друзьями.
Кто он?
Имени не было.Он не хочет, чтобы о нём знали, заметает следы. На его фигуре невозможно остановить взгляд.
Погодите-ка! Темнокожая врач рядом с потрепанной полицейской будкой. Большеротая блондинка в клешеных джинсах. Пожилая дама выгуливает металлического пса. Рыженькая, её муж, миниатюрная учительница. Они в чём-то участвовали, стояли рядом, пространство-время вокруг них расходится рябью. Девочка-Которая-Учится видит подобные вещи, даже если не отдаёт себе отчета в том, что именно видит.
Грейн лежала под яблонями, на шлем нападало уже прилично красных листьев. Встала, разметав их, и пробормотала:
– Очередной поганый божок. Найду его и потыкаю мечом.
А вдруг он знает ОТВЕТ?
– Где же мне разыскать этих странных людей? – задумалась она… И расхохоталась:
– О, ясно – где! Ну, стеклянные тётки, соскучились? Я иду к вам!
Да, конечно же. Свидетельство. Вот куда надо снова попасть.
Поднявшись, Грейн взмахом открыла люк между стволов. В проёме виднелся компактный корабль НАВИ, который как раз успел зарядиться для следующего перелёта.
Когда окно закрылось за сумасшедшей, из стены вышел друид в зелёном плаще. Голова под капюшоном была лосиная, но без рогов. Он проскрипел:
– Гх-м. Надеюсь, не вернё-ётся. Если, конечно, найдёт его. И почему подобное происхо-одит именно в мою смену?
Задумчиво почесав между ушей, друид выломал лиану, стукнул о яблоню – получилась метла. И принялся подметать осевшую пыльцу, то и дело прерываясь, чтобы развести мохнатыми руками. Длинная верхняя губа обиженно шевелилась.
========== 6. Суд ==========
Бургграф Нюрнберга Фридрих давно не испытывал такого недоумения. С того утра, когда в постели герцогини де Грандсон обнаружили барана.
С одной стороны, агнец – животное чистое, и дьявол не может им обернуться. Значит, в колдовстве герцогиню обвинить не получается.
С другой стороны – баран. В постели. С герцогиней!
Но сейчас всё оказалось ещё запутаннее: вассал Фридриха судился с самим Тевтонским орденом. Графу не хотелось пускать Орден на свои земли, не хотелось и выкупать их. Таупадели же всегда присылали отличных, верных бойцов.
Нельзя ссориться с прусскими рыцарями. А подставлять им грудь – можно? Живо заведут свои порядки. Кроме того, после поражения в битве под Танненбергом тевтонцы теряли вес, как больной сукоткой: новый король отказал Великому Магистру во встрече.
Фридрих должен заступиться за вассала. Правда, молодой Таупадель вызывал брезгливость. Весь оплывший, словно догорающая свеча, в ярком модном костюме, левая половина которого лоснится розовым, правая – голубым. Его отец сокрушал сарацин, покорял ристалища, а это что?
Решение барона фон Зайда, разбиравшего дело до того, Орден не устроило. Отдавать же вопросы о разделе своих земель на откуп епископа Фридрих не хотел.
Молодой Таупадель, в зелёной шляпе с пером до пояса, бубнил:
– Уважаемый суд, Грета мне даже не родная сестра. Отец нашёл её ночью у часовни, когда молился о моей покойной матери, и привёл в замок. Он говорил, что двоюродная тётка просила приютить своего отпрыска. Так ли это? Никакого письма от тётки я не видел, возможно, его и не было. Однако отец дал Грете свою фамилию и растил как родную, во многом ущемляя законного сына, то есть меня.
– Расскажите о вашем вступлении в Тевтонский орден, – перебил помощник Фридриха, солтыс.
В зал Нюрнбергского замка обычно вмещалось не больше двадцати человек, а сейчас набилось больше сотни. Сидел только суд, остальные толпились кругом. Генрих промокнул лоб кружевным платком, всхлипнул и сообщил:
– В ту злополучную ночь мне пришлось отлучиться по важному делу, отец же никогда не выпускал мои бумаги из-под контроля. Он вручил грамоты моей, с позволения сказать, сестрёнке, и отправил её в Пруссию. Я, настоящий наследник Таупаделей, никогда не вступал в Орден. Ваша светлость, претензии ответчика на наследство не обоснованы.
Хаускомтур Мариенбурга Конрад невзначай распахнул полу своего белого плаща и провёл рукой по туго набитому мешочку. До заседания посланец Магистра подходил, ластился, болтал о щедрости и вечной дружбе. Фридрих сделал вид, что не замечает кокетливого взгляда.
– Кто может подтвердить вашу личность? – спросил солтыс.
Из толпы протиснулись вперёд шестеро – ключница, приодевшаяся по такому случаю, монах и четверо слуг старого Эштеля фон Таупаделя.
Солтыс отрицательно покачал головой:
– Кто-нибудь из благородных?
Генрих развёл руками, широкие рукава чуть не волочились по полу:
– Отец вёл жизнь аскета, к сожалению. Мы никуда не выезжали и не звали к себе.
Конрад усмехнулся и подбоченился. Сейчас он выиграет процесс, и Магистр отменит наказание. Может быть, даже великим комтуром назначит. Давно пора.
Фридрих сделал знак двумя пальцами. Поднялся старик – нотариус бургграфа и кинул на пол несколько свитков:
– Бумаги, предоставленные Орденом, поддельные. Здесь не печать фон Таупаделя, слово чести.
Это «слово чести» прекрасно заменило протоколы испытаний, аттестат аккредитации лаборатории и ещё три тома бумаг, так что окрестные дубовые рощи вздохнули с облегчением. Правда, их потом всё равно свели на выплавку стали для заводов Нового времени, но тут уж – извините.
Брат Конрад смял свою шапочку в кулаке и вцепился в жидкие патлы. Солтыс мерно читал вердикт, признающий право Генриха на наследство.
Именно таким образом молодой фон Таупадель выиграл иск против Тевтонского ордена, и стал первым в истории, кому это удалось. Полученные земли, мастерские и замок он тем же вечером заложит некому Ульриху Брауцеру. Через тридцать семь лет сеть маслобоен Брауцера прославится по всей Священной Римской Империи. И в двадцатом веке экономическая мощь Третьего рейха окажется настолько велика, что сил Советского Союза не хватит. Фашизм захлестнёт Европейский континент, а за ним и Америку.
В результате к 2154 году Земля будет выжжена дотла центаврианами как всегалактический агрессор.
А пока довольный Генрих вышел с площадки суда, на ходу отдавая распоряжения слугам. Дзинь! Над его головой раздался тонкий звон, как будто лопнула нить паутины.
Но тот, кто мог бы его услышать, находился сейчас совсем в другом месте.