— Чтобы тебе голову не открутили! — заорал Виктор. — Ты же сумасшедшая, ты бы в кипящий котел сунулась, не задумавшись!
— Кто они? — в свою очередь крикнула Дежкина. — Хватит юлить, говори всю правду!
— Ты все равно ничего не сможешь сделать.
— Это мои проблемы.
— Лучше оставаться в неведении.
— Говори!
Чубаристов тяжело вздохнул и прикрыл глаза.
— Вот что, Клава, — раздельно проговорил он, — эти парни — секретные агенты Федеральной службы безопасности. Как я уже сказал, один из них, вот этот, — он ткнул указательным пальцем в лицо Карапетяна, — погиб в тот же вечер. По документам — несчастный случай. Но можешь не сомневаться, что парню помогли отправиться на тот свет. У меня нет никаких доказательств… Но в некоторых ситуациях интуиция профессионала весомее любых фактов. Он не погиб. Его убили.
Дежкина с ужасом глядела на своего собеседника.
— Да, — ответил он на немой вопрос, — дело и впрямь пахнет керосином. Если они решились убрать собственного агента, то вряд ли будут церемониться с ребенком. На карту поставлено слишком многое для того, чтобы считаться с жизнью одного человека… или двоих. Для них это семечки.
— Что мне делать, Витя? — простонала Клавдия. Она даже не замечала, как слезы градом катятся из глаз, смывая тушь.
— Прежде всего — достать платок и высморкаться, — посоветовал Чубаристов. — Затем — успокоиться. А дальше — оценить ситуацию, найти зацепки и — действовать.
— Вчера на моих глазах погиб человек, — сообщила Дежкина, — упал под колеса поезда метро. С его помощью, насколько мне известно, и была похищена Лена.
— Сам упал? — спросил Чубаристов. — Ты собственными глазами видела?
— Я видела, как катилась голова по рельсам, — сказала Клавдия.
Виктор посмотрел на нее пристально.
— Вероятно, ему помогли. Он слишком много знал… Хотя, как ты догадываешься, не больше, чем ты. Это чудо, что после всего случившегося ты преспокойно разгуливаешь по городу и еще пытаешься вести собственное расследование.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Что? — мрачно улыбнулся Чубаристов. — Всего лишь то, что тебя давным-давно должны были отправить следом за Карапетяном… Но почему-то медлят. Видать, ты и вправду заполучила какой-то весьма ценный секрет. Колись, мать!
— Да нет же! — воскликнула Дежкина. — Ничего я не знаю!
— Ну-ну, — не поверил Виктор, — не хочешь говорить, не надо. Может, ты и права. Чем меньше народу посвящено в эту историю, тем лучше. Я одно знаю: пока ты держишь эту тайну при себе, есть надежда. Выболтаешь — тогда крышка.
Он смотрел на нее серьезно и печально.
Клавдия опустила глаза.
— Витя, — прошептала она, — я совсем запуталась… Ты один мне можешь подсказать что-нибудь путное. На мужа надежды мало.
— В таком случае я должен знать все, — сказал Чубаристов.
— Хорошо, — решилась Дежкина, — слушай. На демонстрации, когда Веня снял вот эту компанию, — Клавдия указала на фотоснимок, — мне подсунули в карман клочок бумаги. На нем было написано слово… неважно какое, — но дурацкое, поверь. Честно говоря, я даже внимания не обратила, — это уж потом, задним числом, когда прокручивала в памяти все произошедшее, вспомнила. Слово это ничего не может означать — оно всего лишь код, некая шифрозапись. Использовать ее я не могу, потому что не представляю, каким образом…
— А вот каким, — перебил ее Чубаристов. На лбу его пролегла глубокая морщина. Она, Клавдия знала это, выдавала высшую степень сосредоточенности коллеги. — Первое: не вздумай докапываться до дна. Не надо тебе знать, как расшифровывается слово. Вполне возможно, что, разгадав загадку, ты будешь представлять серьезную угрозу для… сама знаешь, для кого. Они тебя в порошок сотрут. И тебя, и всю семью твою. А пока в их глазах ты являешься всего лишь шкафчиком, в котором хранится искомый ключ. Надо суметь вскрыть шкафчик, но уничтожать его необязательно. Существует единственный выход: ты должна обменять эту шифрограмму на дочь и заручиться всеми возможными гарантиями безопасности.
— Легко сказать, — откликнулась Дежкина, — а как сделать?
Чубаристов покачал головой:
— Вот уж это должна решить только ты сама. Никто не поможет… даже я. И не потому, что нет желания, а потому, что нет возможности.
— Успокоил…
— Если ты явилась ко мне за успокоением, то должен огорчить; пришла не по адресу, — резко произнес Виктор. И уже мягче добавил: — Чаю хочешь?
— Что вы все меня сегодня чаем напоить пытаетесь? — в сердцах воскликнула Клавдия, поднимаясь из-за стола и направляясь к двери.