— А фамилию помнишь?
Узбек сочувственно поглядел на следователя, будто сожалел о его непонятливости.
— Как же я его повез бы, если бы фамилию не знал? Конечно, помню.
— Ну?!
— Карапетян фамилия.
Игорь ошалело глядел на арестованного.
Он был потрясен.
Мамурджан Ганиев должен был перевести через границу Карапетяна, того самого Карапетяна, который, судя по всему, и стал причиной всех несчастий Клавдии Васильевны Дежкиной.
— Когда и где вы встретились?
— Мы не встретились. Он должен был прийти ко мне, но не пришел.
«Дурак! Какой же я безмозглый дурак!» — ругал себя Порогин, отирая с висков капли пота.
Конечно, он обязан был догадаться, почуять подвох.
Обрадовался при виде ружейного склада, а на остальное не обратил никакого внимания.
Ведь он видел два билета на ленинградский поезд, датированные тем самым числом, когда погиб в автокатастрофе Карапетян.
Видел и даже не удосужился поинтересоваться, зачем дворнику Ганиеву просроченные железнодорожные билеты.
— Надеюсь, ты говоришь правду, — сказал Игорь, пытаясь ничем не выдать своего волнения. — Если нет, то тебе же хуже.
— Слюшай, гражданин следователь, зачем обижаешь? Я тебя ни разу не обманул. Зачем не веришь?
— Ладно, разберемся. — Порогин нажал на звонок вызова конвойного. — А пока отдыхай.
— Пудингу хорошо кюшать надо. Корми ее хорошо, слюшай, — сказал на прощанье Ганиев.
Игорь его не слышал.
Он наверчивал диск телефона, пытаясь дозвониться до кабинета Дежкиной.
Никто не отвечал.
Пятница. 12.56–14.40
Покуда Порогин безуспешно пытался разыскать свою наставницу, Клавдия прогуливалась под зонтиком у знакомой двери с вывеской «Дружок».
Дверь была заперта, но Дежкину это обстоятельство будто бы не тревожило.
Лицо ее выражало спокойствие и умиротворенность. Со стороны можно было подумать, что не обремененная заботами дамочка решила прогуляться под дождиком в поисках приятных приключений.
Немолодой мужчина в очках с толстыми линзами сделал несколько кругов, прежде чем решился подойти.
Он вежливо приподнял шляпу и сказал:
— Неважная погодка, не так ли?
Клавдия удивленно уставилась в его улыбающееся лицо.
— А?.. — рассеянно спросила она.
— Я говорю, не самое лучшее время для моциона на свежем воздухе. Здесь поблизости есть отличный ресторанчик. Позвольте пригласить вас…
— Благодарю, — покачала головой Дежкина, желая закруглить этот несвоевременный разговор.
— «Благодарю, да» или «благодарю, нет»? — не унимался прохожий, поблескивая линзами.
— Благодарю, нет, — произнесла Клавдия.
— Будьте благоразумны, — настаивал незнакомец. — Зимние дожди сулят простуду, а то и кое-что похуже. Не разумнее ли скоротать время в теплой дружеской компании за бокалом доброго винца и отличной закуской?
— Отвали, козел! — прошипела Дежкина с таким видом, что очкастый, не ожидавший подобного, отпрыгнул в сторону.
— Прошу прощения… Извините, — пролепетал он и помчался прочь, даже не пытаясь перепрыгивать через лужи.
Клавдию только на мгновение уколол стыд — слишком по-хамски обошлась с незнакомцем, — но, едва он удалился, она тут же забыла о нем.
Ожидание затягивалось, и Дежкина то и дело нервно поглядывала на часы.
«Она приедет, — убеждала себя Клавдия, чувствуя, что с каждой минутой уверенность эта ослабевает, — она должна приехать… у нее нет выхода…»
Однако площадь по-прежнему была пуста.
Немногим более часа назад Дежкина отправилась к Лизе Кройторовой в Институт химии.
Лиза, долговязая и длинноносая, была девицей сорока с лишним лет, которую Клавдия некогда избавила от домогательств ухажера-шантажиста.
Ухажер был профессиональным альфонсом. Безошибочным чутьем угадав в перезрелой и некрасивой Лизе тоскующую по мужской ласке душу, он умудрился за какие-то пару месяцев высосать из нее все сбережения и едва не лишил небольшой квартирки на Чистых прудах.
К счастью, Клавдия вовремя вмешалась, и Кройторова осталась при своем скромном, хотя и подчистую разоренном жилище, а вот ухажер — с носом.
Какое-то время, донельзя раздосадованный, что верная добыча ускользнула из рук, он даже пытался угрожать Дежкиной, караулил у подъезда, однако как-то раз напоролся на Федора Ивановича и с той поры исчез.
Федор Иванович с удовольствием сообщил жене, что альфонс отведал его коронный удар правой.
Лиза трудилась в институтской лаборатории. Ее ежедневные обязанности заключались в бесконечном промывании больших и малых пробирок, колбочек, мензурок и содержании в сохранности значительного арсенала всевозможных растворов, порошков и газообразных веществ.