Клавдия нашла Кройторову в крошечной подсобке. Не сняв с рук толстых резиновых перчаток, она сосредоточенно накладывала на губы слой коричневой помады и любовалась эффектом в разбитом настенном зеркальце.
— Лизонька, — торопливо произнесла Дежкина, — как хорошо, что я тебя застала. Пробегала мимо, надо срочно позвонить, и, как назло, ни одного действующего таксофона во всей округе.
— О чем речь, Клавдия Васильевна! — обрадовалась, что может ей помочь, Кройторова. — Нам вчера новый аппарат поставили, очень хорошо слышно. Я как раз вам хотела позвонить, узнать, как дела.
— «Хорошо идут дела, голова еще цела!» — процитировала Клавдия строку из полузабытого детского стихотворения. — Рада тебя видеть.
— А уж я-то! — отозвалась Лиза. — Хорошо выглядите. А я?
— У тебя новая помада, — отвечала Дежкина. — Ты решила сменить стиль?
— Замуж выхожу, — гордо сообщила лаборантка.
— Неужели?
— За профессора. Он мне уже предложение сделал.
— Поздравляю.
— Только он лысый и у него трое детей. Это ничего? — в последних словах Кройторовой сквозило волнение.
— Главное, чтоб любили друг друга…
— Я тоже так думаю, — со вздохом облегчения произнесла Лиза. — Мужчину надо ценить не за внешность, а за ум. А он у меня, знаете, какой умный — аж страшно. Я ему про этого… рассказала.
— Зачем? — удивилась Клавдия.
— Проверить, по-настоящему ли он меня любит или же просто так.
— Проверила?
— Ага. По-настоящему. Он меня простил.
— Ясно, — сказала Дежкина. — Где телефон?
— Что это с вами, Клавдия Васильевна? — воскликнула Лиза. — Вот же он, перед вами.
Телефонный аппарат и вправду стоял на самом видном месте, на столе, в окружении пузатых сосудов с маслянисто поблескивающей жидкостью.
Клавдия заглянула в записную книжку и набрала номер.
— Алле? — лениво ответил женский голос.
— Это следователь Дежкина… помните, мы с вами встречались?
— Так. Ну и?..
— Нам необходимо повидаться.
— Вам необходимо? — уточнил голос, нажимая на слово «вам».
— Нам обеим. Это в ваших интересах.
— В моих интересах — никогда больше не видеть вас и не слышать.
— Боюсь, это не избавит вас от серьезных неприятностей.
— Угрожаете?
— Предупреждаю.
— О’кей, — произнесла собеседница после длительной паузы. Клавдии даже показалось, что, прикрыв трубку ладонью, она успела посоветоваться с кем-то, — о’кей, через час я заеду в офис фирмы. Туда, где мы встречались в прошлый раз. Вас это устроит?
— Вполне.
Клавдия опустила трубку и вздрогнула, потому что Кройторова внезапно взвизгнула над самым ее ухом.
— Что? — вскрикнула она, а Лиза в это время подхватила на лету падающую колбу, которую Клавдия чуть не столкнула локтем со стола.
— Клавдия Васильевна, — простонала Лиза, — осторожнее! Это же кошмар что такое!
— Извини, Лизонька, — растерянно пробормотала Дежкина.
— Да что там «извини»! Мне-то что… А вот вы бы! Это же одна из самых сильнодействующих кислот. Одна капля дерево насквозь прожигает.
— Вот как? — заинтересовалась Клавдия…
…Вшшших! Дежкина, задумавшись, не успела отскочить в сторону.
Тяжелым веером брызг ее обдала с ног до головы подъехавшая машина.
Она стояла под зонтом, с плаща стекала грязная вода.
Ираида Петровна между тем как ни в чем не бывало выскользнула из салона машины и с удовлетворением оглядела мокрую Дежкину.
— Извиняюсь, — пропела она.
И непонятно было: то ли за грязный плащ прощения просит, то ли за почти часовое опоздание.
Пятница. 15.27–16.43
Мерзнувшая на ветру со своим летним товаром тучная мороженщица обратила внимание на странного прихрамывающего типа, вынырнувшего из подземного перехода и направившегося в сторону здания Министерства обороны. Под мышкой он сжимал большой рулон бумаги и древко со скрученным флажком, а в руках держал авоську с трехлитровой бутылью, наполненной прозрачной жидкостью.
Мороженщица проводила взглядом сутулую спину и, притопывая на холоде, осипшим голосом принялась нахваливать сливочное эскимо в шоколаде.
Федор Иванович неторопливо обогнул безликое белое здание, получившее в народе прозвище «Пентагон», и поднялся по ступеням на уложенную плитами площадку перед входом.