В сосуде колыхалась маслянистая жидкость.
— Не советую спорить со мной, — произнесла Дежкина вкрадчивым голосом. — Мне терять нечего, а вот вам… Такая красивая кожа… Представляете, как она может сморщиться и почернеть?
— Ч-что… это? — отступая, растерянно произнесла Ираида Петровна.
— Понятия не имею, — пожала плечами Клавдия. — У меня в школе по химии тройка была. Но думаю, даже если вы не будете знать название этой жидкости, ее свойство произведет на вас неизгладимое впечатление. Не изгладимое никакими пластическими операциями.
— Отойдите в сторону!.. Не приближайтесь!.. — волновалась председательница, неотрывно глядя на сосуд в руках следователя.
Всегда такая презрительно-надменная, на этот раз она поверила, что Клавдия не блефует.
Чтобы скрыть замешательство и хоть сколько-нибудь поддержать реноме, она попыталась улыбнуться и произнесла:
— Оставьте вы эти игры.
— Игры? Ах, да… теперь это называется — игра. — Дежкина вытащила пробку из сосуда. Раздался глухой звук, от которого Ираида Петровна вздрогнула. — Правила игры, — объясняла между тем Клавдия, — просты до безобразия. Играющие стороны пытаются стереть друг друга с лица земли. В ход идут любые приемы. К примеру, я видела, как одному бедняге, легкомысленно вмешавшемуся в ход событий, оторвали голову… Оказывается, человеческая голова может скакать, как плохо накачанный мяч.
Ираида Петровна, выпучив глаза, неотрывно наблюдала за жидкостью в сосуде.
— Не беспокойтесь, — сказала Дежкина, заметив этот взгляд, — я не буду отрывать вам голову. У меня сил не хватит. Но правила есть правила. Представьте, мне говорили, что одна капля этого раствора насквозь прожигает дерево. Наврали, наверное. Давайте-ка проведем следственный эксперимент. Вы никогда не принимали участия ни в чем подобном? Напрасно. Исправим эту оплошность. — Клавдия ткнула носком сапога брошенный председательницей окурок. — Нехорошо сорить в помещении…
Потом Дежкина наклонила сосуд над окурком и уронила на него несколько капель.
— Как интересно, — по-детски воскликнула она.
Окурок зашипел и начал съеживаться, будто живое существо.
Ираида Петровна с ужасом наблюдала, как на паркетном полу расширяется черное пятно.
— Вы испортили мне пол, — пробормотала она.
— Пол — это ерунда, — отмахнулась Клавдия, — я собираюсь испортить вам кое-что посущественнее…
И она в упор поглядела в лицо председательнице.
Машинально та коснулась ладонью щеки.
Надвигаясь на жертву, Дежкина по пути небрежно выплескивала из колбы химический раствор. Капли веером летели на стены, и дерматиновая обивка покрывалась мелкими обугленными пятнами.
— Это уголовное преступление, — неповинующимися губами произнесла Ираида Петровна.
— Плевать, — ответила Клавдия. Искусственную ее игривость как рукой сняло. Она медленно приближалась к председательнице, и вид ее не сулил ничего доброго. — С волками жить, по-волчьи выть…
— Что вам надо от меня?! — взвизгнула Ираида Петровна.
— Я уже сказала — что и не буду повторять. Мне терять нечего. Кто стоит за вами? Считаю до трех! После этого ваше нагримированное личико превратится в обугленную головешку! Раз. Два…
Рука ее выдвинулась вперед, направляя сосуд в искаженное ужасом лицо несчастной председательницы.
— ТРИ!
— Я скажу! — заорала Ираида Петровна. — Я все расскажу! Будь ты проклята, овчарка! Я не виновата! Меня заставили!
Запрокинув голову и прикрыв глаза, Клавдия будто сквозь вату слушала истеричные всхлипы своей жертвы. Внезапно она почувствовала, как усталость многопудовым грузом навалилась на ее плечи. На душе было пусто и муторно.
— Это он, — лепетала председательница, размазывая по лицу тушь и помаду, — я не могла отказать…
— Он — кто? Василий Васильевич?
— Откуда вы знаете? — спросила Ираида Петровна. — Или Евгений Евгеньевич. Или еще как-нибудь. На самом деле его зовут Эдик.
— Ваш муж?
— Нет, друг…
— Любовник? Это он выбил вам помещение для офиса?
— Да.
— В обмен за услугу вы должны были…
— Я же не устраивала здесь бордель!
— Притон для убийц — ничуть не лучше, — отрезала Клавдия. Эдик нанял старуху из соседнего дома, чтобы та проводила меня сюда?
— Да.
— И он же скрывался за окошком кассы?
— Не знаю.
— А если хорошенько припомнить? — настаивала Дежкина.
— Не знаю! Меня здесь не было.