— Кто «они»?
— Ты скоро обо всем узнаешь! — тоненьким истеричным голоском заверещал Генерал. — Только спрячь пистолет! Обещаю, тебя никто не тронет! Я все им объясню. Они поймут. Мы столько лет с тобой работали вместе… Вспомни, я когда-нибудь тебя предавал?
— А это, по-твоему, не предательство? — Чубаристов кивнул на атташе-кейс.
— Можешь расценивать мое молчание как угодно, это твое право… — сказал Генерал. — Но, поверь, я не испытываю угрызений совести. В тайну были посвящены всего несколько человек, в том числе и я… Так получилось. Маршал боялся утечки информации. Мой тебе совет, Боров, не лезь на рожон, этим ты все равно ничего не добьешься. Один в поле не воин.
— Я не хочу воевать, — заявил Виктор. — Я хочу разобраться…
— Все, поздно разбираться, — Генерал повернулся к двери, откуда прозвучал звонок. — Я открою, если ты не против?
— Смотри, ты мой заложник.
— Эти не за тобой.
Через минуту в квартиру вошли «чистильщики», четверо дюжих молодцев. Каждый из них держал в руках по канистре с бензином и медицинскому чемоданчику.
— У подъезда вас ждет машина, — вежливо обратился к Виктору один из них. — Освободите помещение, нам нужно работать.
Словом, обычная деловая обстановка.
«Чистильщики» первым делом извлекли пули из убитых, а потом разложили тела так, чтобы было похоже на пьяный пожар.
Хозяин, он же генерал-майор внутренних войск Глушаков Евгений Самойлович, оказался прав — Чубаристова никто и пальцем не тронул.
Суббота. 5.20–5.57
Лена все ускоряла и ускоряла свой бег, в надежде оторваться от страшного преследователя. Звон ее каблучков гулким тысячекратным эхом отражался от невидимых сводов коридора, сливаясь в дребезжащую уродливую какофонию.
Внезапно что-то твердое сильно толкнуло ее в грудь, отшвырнуло в сторону, но она, не почувствовав боли, быстро поднялась на ноги и вновь получила страшный удар. Это была тонкая железная лестница, свешивающаяся откуда-то сверху и не достигающая пола.
Лена схватилась за прохладные поручни, подтянулась на руках, попала ногой на скользкую жердочку-ступеньку и стала подниматься.
Над ее головой, где-то далеко-далеко, вдруг что-то пронзительно хрустнуло, так хрустит переломанная пополам ржавая металлическая труба. И в следующее мгновение лестница с лязгом начала раскачиваться, поначалу еле заметно, но вскоре амплитуда ее движения становилась все шире и шире. Девчонка перестала чувствовать твердую опору под ногами, подошвы туфель теперь мягко пружинили, а дрожащие поручни приводили в судорожное колыхание все ее тело. Лена хотела было спуститься обратно, но чуть не оступилась и не сорвалась в пропасть.
«Нужно успеть вскарабкаться по этой чертовой лестнице, пока она не рухнула и не раздавила меня в лепешку, — стиснув зубы, Лена быстро перебирала руками и ногами. — А что, если я сейчас выберусь на поверхность? Тогда это действительно будет чудо…»
Но чуда не произошло. Едва Лена почувствовала, что силы покидают ее, что непослушные пальцы так и норовят предательски разжаться, как голова ее уперлась в потолок…
«Как же так? — девчонка не могла поверить в то, что предпринятое ею рискованное восхождение оказалось полнейшей бессмыслицей. — Но для чего, в таком случае, здесь подвесили лестницу?»
Придерживаясь одной рукой за поручень, Лена подалась всем телом вперед и обнаружила прямо перед собой странный предмет, напоминавший по своей форме клетку для попугайчиков, но размером раза в четыре больше. В такой клетушке спокойно мог бы уместиться взрослый человек.
Она понятия не имела о предназначении этого странного агрегата и тем не менее рискнула проникнуть в его нутро.
Клетка раскачивалась из стороны в сторону, как крошечный кораблик при десятибалльном шторме, и отважная девчонка с трудом удерживалась на ногах.
«Здрасьте приехали… — с обидой подумала она. — Уж лучше бы остаться в камере, нежели бессмысленно бултыхаться неизвестно на какой высоте. А вдруг лысый уже вернулся и, обнаружив мое исчезновение, пустился в погоню? И если догонит, мне не поздоровится. Нет уж, лучше умереть в невесомости, чем подохнуть в его лапах. Интересно, как бы в такой ситуации поступила невинная Мишель? Однозначно она бы уже давным-давно окочурилась бы от страха и отчаяния. Все эти буржуазные дамочки такие неженки, только и могут, что пить кофе в постели, купаться в бассейнах до одури, крутить любовь со всякими смазливыми мальчиками, и еще умудряются при этом страдать. Вот дуры! Их бы всех сюда, в подземелье, пусть испытали бы настоящие страдания!»