Безропотно расставшись с «пээмчиком» и «глоком», Виктор прошел в дом и вслед за Маршалом поднялся по мраморной лестнице в его кабинет. Кабинетик, кстати, был ничего себе. Обстановочка будь здоров — сплошной антиквариат.
Они сели друг против друга в глубокие кожаные кресла. Маршал молчал, задумчиво почесывая грудь. Чубаристов неожиданно увидел в разрезе его халата сморщенное, жалкое его «мужское достоинство», совсем не соответствующее солидному облику своего владельца.
Пауза явно затягивалась. Наконец Маршал, подавшись чуть вперед, едва слышно спросил:
— Ну, что мне с тобой делать, герой?
Начало беседы не предвещало ничего хорошего, Виктор это усек сразу. В вопросе явно улавливалась какая-то угроза.
— Ты влез в запретную зону, заплыл далеко за буек…
— Это ваша ошибка, я лишь исполнял свой долг, — Виктор старался говорить как можно спокойнее и рассудительнее. — Я всю свою сознательную жизнь боролся с подонками и тварями. Любыми методами, порой самыми жестокими. Пять лет понадобилось на то, чтобы развалить «организацию», убрать всех лидеров, разобщить группировки, спровоцировать их на войну друг с другом. И вдруг выясняется, что все осталось по-прежнему. Ничего не изменилось! Как же так? Какой в этом смысл?
— Ты ждешь от меня объяснений? — нахмурился Маршал. — Изволь… Все гораздо проще, чем ты можешь себе представить. Для того чтобы успешно бороться с организованной преступностью, необходим тайный карательный орган. Это ты и сам прекрасно знаешь. Ты один из наших самых активных карателей. Тебя, знаешь, прозвали Робином Гудом.
Чубаристов чуть не вздрогнул. Те же самые слова…
— Но мы же живем не на небесах и не при коммунизме, — продолжал Маршал. — Наша система должна на чем-то держаться. А кто профинансирует? Нищее государство, которое не может залатать дыры на собственных штанах? Вот и приходится выкручиваться.
— Выкручиваться? — вскипел Чубаристов. — Что вы подразумеваете под этим словом? Сговор с бандитами? Использование их грязных денег? Чем, в таком случае, вы отличаетесь от Резо Долишвили?
— Хотя бы тем, что я — маршал Грибов! — старик шарахнул кулаком по подлокотнику кресла. — Или тебе этого мало?
«Маршал Грибов… — по спине Виктора побежали колючие мурашки. — Конечно же, это тот самый Грибов, в семидесятые годы возглавлявший Министерство внутренних дел… Сильная и страшная личность. И как я его не узнал?»
— Ты ценный работник, и мне не хотелось бы тебя терять, — Грибов взял себя в руки. — Но ты обязан уяснить для себя одну вещь — ты со мной или против меня?
— Я с вами… — Чубаристов не узнал свой голос.
— Уверен?
— Уверен.
— Ты здесь никогда не был, со мной никогда не встречался. Как и прежде, связь с тобой будет осуществляться через Глушакова.
— Понятно…
— Вопросы есть?
— Нет.
— Отдыхай, герой. — Маршал повелительным жестом указал на дверь. — Очень скоро тебе предстоит провернуть одно интересное дельце. Но запомни — одно слово, одно неверное движение — и ты труп…
Суббота. 5.58–6.29
Все страхи, пережитые ею с момента похищения, не шли ни в какое сравнение с нынешним страхом. Такого жуткого зрелища — невероятных размеров крысу — она даже представить себе не могла. Но настоящий ужас ждал ее впереди…
После того как крыса издала тоненький тревожный писк, грязные пятна на стенах вдруг зашевелились и начали стекать вниз, образуя на полу огромную, серую, клокочущую кашу… Тысячи коготков скребли по шероховатой поверхности каменных плит, тысячи длинных и гладких хвостов оставляли за собой вьющиеся следы. Они вылезали отовсюду — из всех щелей, из темных закоулков, свешивались и падали с низкого потолка. Медленно, но верно они приближались к Лене, успевая на ходу драться друг с другом, оспаривая свое право на владение будущей добычей.
Отступать было некуда — позади Лены разверзлась бездонная пропасть. Вновь забраться в клетку? Поздно… Ее тонкие решетчатые стенки уже были оккупированы смердящими серыми тварями.
«Я не должна бояться, — уговаривала себя Лена. — Они не должны почувствовать, что я их боюсь…»
А крысиное полчище все приближалось и приближалось.
И Лена поняла — еще секунда, и все будет кончено. Она зажмурилась, набрала полную грудь воздуха и… побежала. Побежала навстречу своим взбудораженным от предчувствия скорой расправы врагам.
А дальше все было в тумане. Хруст костей под ногами, горячая липкая жидкость, брызжущая в лицо, острая свербящая боль в лодыжках, предсмертные крики, вырывавшиеся из крысиных глоток, и явственное ощущение, что ты попал в ад, что вырваться из него невозможно. И вдруг… Свобода!