Никого.
Она даже решила, что действительно произошла какая-то ошибка, записка попала не по адресу либо на самом деле была чьим-то глупым розыгрышем, как внезапно почувствовала, что кто-то осторожно трогает ее за рукав.
Это была сморщенная старушка.
— Тебя, милая, как звать? — проворковала она.
— Вам что, бабушка? — не сразу поняла ее Дежкина. — На хлеб не хватает? Сколько? Я добавлю.
Старушка хитро сощурила глаз.
— Клавой, небось, зовут, — сама ответила она на свой вопрос.
Клавдия удивленно воззрилась на нее, а затем против воли улыбнулась. Вот тебе и загадочная личность с письменными угрозами.
— Клавой, бабушка, — подтвердила она. — А как вы догадались?
— Э, милая, какая ты скорая. Много будешь знать, враз такой, как я, станешь. — Она внимательно огляделась по сторонам, будто проверила, не притащила ли за собой Клавдия «хвост». — Пришла, значит. А то я уж думала: не придешь.
— Как не прийти, когда в эту историю даже мое начальство вмешалось… — вырвалось у Клавдии. — Так что, бабушка, может, вы мне объясните, что все это значит?
Старушка ничего не ответила и поманила за собой. Она свернула за угол и с неожиданной для своих лет прытью направилась к глухой подворотне в конце тупика.
Дежкиной ничего не оставалось, как следовать за нею.
Миновав подворотню, они оказались в пустом дворе-колодце. Старушка уверенно скользнула в подъезд дома. Она не стала подниматься по крутой и темной лестнице, а завернула в какой-то закуток и отворила неприметную дверцу черного хода.
— Куда вы меня ведете, бабушка? — начала было Клавдия, но старушка обернулась и приложила сухонький палец к губам.
«Цирк!» — подумала Дежки на.
Она всегда учила своих детей уважать старость и поэтому покорно следовала за странной своей провожатой, удивляясь при этом, зачем она это делает.
Можно представить, как хохотал бы Чубаристов, узнай он, что Дежкина потратила уйму времени на путешествие с полоумной бабулькой по московским трущобам.
Клавдия уже перестала следить за маршрутом движения. Да если бы и следила, все равно бы запуталась в этих переходах, подворотнях, сквозных каменных дворах, схожих меж собою как две капли воды, каких-то мрачноватых задворках и мусорных свалках с фонтанирующими из-под ног бродячими кошками.
Интересно знать, с какой стати Меньшиков благословил ее на это нелепое путешествие?
— Ну, милая, вот мы и пришли, — наконец объявила старушка, подведя Дежкину к оббитой металлом двери в каменной стене.
— Н-да, бабушка… Спасибо, что не заставили лезть через забор, — не удержалась от реплики Клавдия. — Может, хотя бы теперь вы мне объясните, что все это значит?
Старушка улыбнулась, обнажив рядок мелких пожелтевших зубов и, подняв с земли сучковатую палку, что есть мочи ударила ею по железной двери.
— А теперь прощай, милая, — сказала она. — Сама сейчас все узнаешь…
С этими словами она отворила дверь и жестом приказала Клавдии войти.
Пожав плечами, та повиновалась.
Дверь захлопнулась, и Клавдия погрузилась в непроглядный мрак.
Пятница. 16.42–18.38
Зажав в зубах незажженную сигарету, Чубаристов нервно расхаживал взад-вперед по комнате, отведенной для проведения допросов. В крошечном мрачном помещении не было вентиляции, и спертый воздух особенно досаждал. Вялый свет настольной лампы отбрасывал тень следователя на стену.
Наконец, после нескольких минут томительного ожидания, дверь открылась и в кабинет ввели скрюченного прихрамывающего старичка, похожего на засохший чернослив. Виктор Сергеевич не сразу признал в нем Павла Клокова. Полнейшее несоответствие с архивным снимком. Даже не верится… Сгорбленная спина, трясущиеся руки. Длинная борода клочьями торчит в разные стороны. От шевелюры на голове осталась лишь редкая поросль, окаймляющая блестящую лысину. Пухлые вены рисуют затейливые узоры на сморщенной шее.
Что же стало с легендарным Дум-думом? Отчего он так «перевоплотился»? За Клоковым всегда тянулась слава первого щеголя. С ног до головы обвешанный «рыжухой» (золотыми побрякушками), он носил костюмы исключительно от Армани и Версачче, выписывал из Франции коллекционные модели галстуков, а тут вдруг на нем линялые джинсы и вязаная кофта с протертыми рукавами, явно с чужого плеча. Без слез не взглянешь…
— Вот, привел, — конвоир, молоденький верзила, подтолкнул своего подопечного в спину.
— Ты свободен, — сухо сказал конвоиру Чубаристов.