ИЩИТЕ КЛЮЧ!
Это все равно что ловить черную кошку в темной комнате, где ее к тому же и нет.
Подходя к подъезду своего дома, Дежкина вдруг почувствовала облегчение.
В конце концов, зачем забивать себе голову ненужными проблемами, когда своих хватает.
Как всякая женщина-хозяйка — а Клавдия была женщиной и хозяйкой до мозга костей, — взглянув на собственный балкон, заполненный выстиранным бельем на веревках, она стала просчитывать, сколько ей предстоит сегодня выгладить этого белья, а еще успеть приготовить семейству еду, потом собрать зимние вещи и отправить Максима в химчистку, не то, того и гляди, наступят холода и носить будет нечего.
С этими мыслями она поднялась по ступеням к своей двери и вытащила из сумочки ключ. Это был ее ключ, и она не вспомнила о другом ключе, которым ей сегодня так зловеще морочили голову.
— Вечер добрый! — поприветствовала Клавдию бабушка-соседка из квартиры напротив. Она уже насиделась на балконе, на своем боевом посту, и, судя по лукавой улыбке, готовилась выложить очередные дворовые новости.
Дежкина попыталась отделаться от нее тоже приветствием, но не тут-то было.
— Дочка ваша только что пришла, вот совсем недавно в подъезд забежала. Вы не видели разве? С кавалером.
Час от часу не легче! Клавдия с укором поглядела на словоохотливую соседку.
— Кавалер такой статный весь, с сигаретой, — продолжала бабулька, воодушевленная проявленным вниманием. — Видать, старше Леночки. Что-то я его не припомню… Хороший мальчик. А вот дочка ваша зря курит, не к лицу это девочке.
— То есть как — курит? — испугалась Клавдия. — Она мне клялась, что бросила…
— Ой, ну куда только родители теперь смотрят! — поджала губы соседка. — Тринадцать лет ребенку, а она уже «курить бросила».
— Не тринадцать. Четырнадцать, — поправила Клавдия.
— Невелика разница. Девочка еще и с сигаретой во рту, тьфу! Губы накрашены. Очень нехороший вид. Я бы на месте этого мальчика с ней по улице не ходила. Мне бы стыдно было…
— Ага… — пробормотала Клавдия.
Наверное, никто во всем многоэтажном их доме не смог бы накрутить ее лучше, чем эта бабушка-соседка.
Закипая, Клавдия стала открывать дверь.
— Кто дома? — поинтересовалась она, едва прикрыв за собою дверь.
Голос ее прозвучал неестественно звонко. Это был сигнал: грядет буря.
— Отца нет до сих пор, наверное, в своей мастерской слесарит, — откликнулся из комнаты Максим. — А остальные все на месте. Привет, ма!
— Привет. Мог бы выйти, встретить меня, между прочим. — Клавдия принялась стаскивать сапоги. — Лена, — крикнула она, — а ты чего молчишь?
Дверь ванной приотворилась.
— Я умываюсь.
— И зубы чистишь небось?
— Зачем? — удивилась дочь. Удивление, впрочем, вышло довольно фальшивым.
— Иди-ка сюда, дорогая, — прошипела Дежкина и, так и не скинув второй сапог, сама пошла навстречу. — Ну-ка, дыхни, быстро!
— Мам, а ты хлеб купила? — попытался перевести разговор на другую тему Максим, выскочив в коридор. — У нас хлеба нет.
— Ну конечно! Все мама должна делать: купи, принеси, накорми, заработай! — Быстрым движением Клавдия сунула носок сапога в зазор двери ванной. — А вы лишь есть можете… и еще курить в подворотнях!
— Кто это курит в подворотнях? — спросила Лена. — Я, что ли?
Клавдия распахнула дверь и, уперев руки в бока, встала перед дочерью.
— Разумеется, не ты! Ты у нас куришь у всех на виду! Сколько можно тебе говорить…
— Ну хватит, ма! — раздраженно перебила ее Лена, покрываясь красными пятнами. — Опять начинается, да? Если у тебя дурное настроение, то…
— Да, у меня дурное настроение. А почему? Потому что его испортили. Работаешь как каторжная, и никакой благодарности! Я запрещаю тебе курить, слышишь? Запрещаю!
Максим из-за спины матери делал сестре отчаянные знаки: мол, соглашайся, не противоречь, молчи.
Куда там! На Лену раздражение матери действовало как красная тряпка на быка.
Она, может, и хотела бы сдержаться, но уже не могла.
— С какой стати ты на меня орешь?! — взвилась Явилась не запылилась. Так было тихо и спокойно… и на тебе!
— Ты как с матерью разговариваешь? — в свою очередь распалялась Клавдия. — Воспитала на свою голову! Шляется невесть где, курит… может, ты еще матом ругаешься?
— Может, и ругаюсь, тебе-то что? — откликнулась Лена.
Максим схватился за голову и закатил глаза к потолку.
— Не сметь!!! — Дежкина уже не различала, когда дочь говорила правду, а когда просто дразнит ее. — Всю задницу отхлещу! Девчонка! Соплячка! Я еще разберусь, что там за кавалеры тебя до подъезда провожают!