Выбрать главу

— Я бы не советовал тебе распускать когти, чертова кошка!

Глаза защипало от злых, некстати появившихся слез, и только усилием воли Гермиона заставила себя не расплакаться. Вместо этого, она собралась ударить его второй, и уже замахнулась снова, но Малфой схватил и эту руку тоже, с силой сжимая еще одно запястье. Он крепко прижал Гермиону к себе, не давая двинуться с места. Она пыталась освободиться, но силы оказались не равны: Люциус, как взрослый мужчина, был намного выше и сильней невысокой хрупкой Гермионы. В глазах которой светилась в эту минуту жгучая ненависть, еще больше разжигавшая в нем желание победы.

— Отпусти сейчас же! И никогда… Слышишь, Малфой? Больше никогда не смей дотрагиваться до меня…

Их взгляды скрестились, как скрещиваются заточенные клинки.

Словно завороженная уставилась Гермиона в широко раскрытые и удивительно яркие глаза Люциуса Малфоя, которые будто освещались изнутри каким-то странным пламенем, прикрытым серой дымкой. Насмешка в них уже исчезла, теперь он смотрел на нее так, что взгляд его можно было назвать лишь ослепительно ясным. Да, именно так. Гермиона вдруг ощутила, как внутри возникает необъяснимое, почти болезненное ощущение, избавиться от которого почему-то не получалось.

— Слышу, — ответил наконец Малфой, и голос его тоже был теперь другим — низким, глуховатым и даже… почти соблазняющим. — Больше никогда.

И, по-прежнему крепко сжимая ее запястья, он начал наклоняться к лицу. Медленно. Парализуя ее своей неспешностью еще сильней. Парализуя, как удав парализует замершего от ужаса кролика.

Ближе. Еще ближе…

— Больше никогда…

Губы его крепко прижались ко рту Гермионы, и ее внутренности тут же кувыркнулись. Она попыталась отстраниться, но Малфой не позволил этого: закинув руки Гермионы себе на плечи, он обеими ладонями обхватил ее голову и прижался еще крепче. Еще мгновение — и вот он уже приоткрыл ее рот языком и скользнул им внутрь. Плохо осознавая происходящее, Гермиона потерялась в ощущениях.

«Я целуюсь с Люциусом Малфоем! И это почему-то приятно. Нет, чертовски приятно…»

У его рта был вкус спелой вишни и знаменитого итальянского вина — марсалы. И этот необыкновенный вкус не позволял Гермионе сосредоточиться, а Малфой, будто чувствуя ее замешательство, целовал все уверенней, все настойчивей.

«Этого не может быть! Я… я не могу целоваться с Люциусом Малфоем, — мелькнула мысль, когда язык Малфоя уже хозяйничал в ее рту. — Я же не могу целоваться с этим чистокровным ханжой. Неустанным ненавистником таких, как я. Пожирателем смерти!»

Но тело почему-то упрямо отказывалось прислушиваться к этой малоубедительной тираде. Оно (это самое тело) почему-то чувствовало себя… хорошо. Нет! Чудесно.

Теперь их языки танцевали уже парный танец. И Гермионе это нравилось. И нравилось, как Малфой резко вдохнул через нос, не желая прекращать поцелуй. Не желая отрываться от ее губ ни на миг. Она уже не думала о том, что ей и самой тоже не хочется этого. Сейчас Гермиона жаждала их поцелуя никак не меньше, даже несмотря на то, что припухшие губы уже болезненно ныли.

Краем сознания волшебница поняла, что ее подтолкнули к столу и усадили на него. Но противиться не стала. Наоборот, потянулась к Малфою и начала лихорадочно расстегивать его мантию. Под верхней одеждой на Малфое оказалась черная рубашка, которую Гермиона расстегнула следом. Перед глазами появился бледный, скульптурно очерченный мужской торс, и теплые гладкие ладошки стремительно пробежались по нему. Чуть позже их сменило прикосновение сладкого рта, осторожно скользнувшего языком по светлой коже его груди, словно бы пробуя и наслаждаясь этой дегустацией. Которая заставила Малфоя откинуть голову назад, негромко зашипев что-то от удовольствия.

Однако, зная, что времени у них катастрофически мало, Люциус не медлил. Он рывком рванул на ее груди блузку, приоткрывая темный атлас лифчика, а потом сразу же опустил руки ниже и, подняв юбку, сорвал узенькую кружевную полоску трусиков.

— Быстрее… — пробормотала Гермиона, которая уже ни капли не колебалась, готовая принять то, что должно было произойти. Она хотела, чтобы это произошло.

И пока Люциус расстегивал собственные брюки, пристально вглядывалась в его лицо.

«Как… как и почему могло произойти нечто подобное? Как случилось, что этот мужчина кажется мне сейчас таким близким, таким желанным? Таким красивым… Ведь я хочу его так сильно, как не хотела никогда и никого», — запрокинув голову назад, Гермиона зажмурилась и тоскливо застонала.

Словно в ответ на этот стон, Малфой раздвинул ей колени и заставил одной ногой обвить себя вокруг талии. А потом, прежде чем обратиться к Гермионе, тяжело втянул в себя воздух.

— Открой глаза, я хочу видеть их. Хочу, чтобы ты смотрела и чувствовала.

Та поймала его взгляд, зная, что произойдет сейчас.

И не ошиблась. Одним сильным толчком Малфой проник в нее. Так глубоко, что Гермиона ощутила ужасный дискомфорт. Потом отстранился и проник снова, еще глубже. Заставив ее прикусить губу, чтобы не застонать.

«Черт… Как же больно… но как же мне нравиться эта боль…»

Веки Гермионы невольно опустились, но уже в следующий миг она опять услышала голос Люциуса.

— Нет! Смотри на меня.

Открыв глаза, она приподнялась на локтях и сфокусировала взгляд на Малфое, который в этот момент жадно наблюдал, как член его погружается во влагалище.

— Смотри. Я хочу, чтобы ты видела, кому отдаешься. Мне. И я никогда не позволю тебе забыть этого… Гермиона.

Он поднял голову, остановился и испытующе взглянул ей в лицо. Гермиона скорчила нетерпеливую гримаску.

— Ну же…

Малфой иронично приподнял бровь.

— Что?

— Не останавливайся… пожалуйста.

— Пожалуйста? Неужели вы снизошли до просьбы, мисс Грейнджер? Вы просите меня, я правильно понимаю?

— Прекрати! Да, снизошла. Прошу, пожалуйста, не медли. Ну же! Я… я хочу тебя, и хочу быть твоей, — последние слова Гермиона произнесла чуть не плача. Сознание туманилось от вожделения, и она почти не осознавала себя.

Люциус еле слышно хмыкнул, пряча взгляд, в котором мелькнуло то самое «безмерное ликование», о котором говорила ему Гермиона всего несколько минут назад.

— Прикоснись к себе, — приказал он.

Она, не колеблясь, опустила руку и дотронулась до клитора, закружив по нему пальцами.

— Не так активно, моя девочка, — Малфой почти сразу остановил ее, и в голосе его зазвучали дразнящие нотки. — О, нет… Твой оргазм наступит лишь от того, что буду делать с тобой я. Это моя прерогатива. Я буду тем, кто подарит тебе его.