Генри стоял в шоке от услышанного, но не поверить отцу он не мог.
– Теперь возможно все, мы вместе это сделали. Генри, если моя математическая модель верна, мы сможем пройти миллионы лет эволюции за какую-то тысячу лет. Ты представляешь себе, что на новой земле расцветут сады, земля, воздух и воды наполнятся жизнью, виды ушедшие навсегда вернуться, а в конце придет человек – новый Человек, который будет способен преодолеть антагонизмы нашего общества. И ты станешь тем, кто обучит его, тихо, тайно передашь ему лучшее, все то, что мы выстрадали за тысячи лет своей истории.
Тем временем рой наноботов облепил рану Генри и он отчетливо видел, как она затягивается на глазах.
– У нас есть лишь пятнадцать минут. Ты запустил часовой механизм, но ему нужен механик. Созданные нами технологии способны воспроизвести жизнь, поиграть в генетику, но мы не сможем контролировать жизнь людей, их творчество, их свободу воли. На этих принципах ты должен оставаться всегда. Ты же послужишь для них проводником в знание, когда наступит пора, распахни им двери в нашу ушедшую культуру, пусть вновь зазвучит Шопен, напечатают романы Ремарка и Хемингуэя, в музеях возникнут репродукции полотен эпохи Возрождения, а на сцене будет метаться голограмма Фредди Меркьюри! Передай им наши технологии, но следи, чтобы их использовали во благо. Пусть они узнают в нас самих себя. Удачи тебе мой, Сын, не держи на меня зла. У меня никогда не было цели спасти человечество, я хотел сохранить Человека – как идею. И личная просьба, я передал тебе томик стихов, почитай на досуге, начни с последнего. Прощай.
Голограмма пропала. Генри на негнущихся ногах проследовал в свою каюту, взял потрепанный томик стихов и побрел вглубь гигантского ретранслятора, за ним захлопнулся шлюз и было слышно как челнок превратился в некое подобие огромной пушки, выстреливающей порции наноботов в атмосферу планеты.
Его разрывало от эмоций, от пережитого, сознание не могло справиться со сказанным. «Как я могу быть не человеком? Немыслимо». Надо успокоиться и все осознать, чтение всегда его выручало в минуты смуты. Прислонившись к холодной стене, он открыл книгу на последних страницах и начал медленно читать вслух, очень важно было слышать собственный голос:
Мне нравится скользить на шарике во тьме
И ощущать себя пылинкой во вселенной
Мне нравится, но кто поверит мне?
Ведь я себе давным давно не верю.
Мне говорят, что человек пустяк,
Все наши горести, величие и ссоры
Лишь тень на солнечных потрепанных часах.
Пройдут века и отразятся снова
В других уже привычные черты,
И замкнутые в клетку мирозданья
Мы вновь разрушим старые мосты.
Все так.. и пыль скользит по комнате моей,
Ее лучи подталкивают к цели, и ветерок
Качает в колыбели деревьев сонные черты.
А человек под гнетом всех стихий идет
Тем временем к неведомым пределам,
Минуя страх забвенья пустоты,
Но хочет всюду быть как прежде первым,
И не считаясь с силами – вперед, наперекор
Бессилию, но с верой, шагает в макромире