Лишь на второй день странствий мне повстречалась первая машина. Она стояла у края той самой твердой полосы, которая в первый же день привлекла мое внимание. Мои линзы внезапно уловили отблеск, отбрасываемый полированной поверхностью машины, и я тут же поднялся из зарослей. Трудно передать, как я обрадовался. Наконец-то я встретил кого-то, кто сможет меня понять. Волнение мое было столь велико, что, не удержавшись, я издал приветственный крик.
За машиной кто-то зашевелился, и я увидел человека, удивленно уставившегося на меня. Я сразу понял, что это женщина, несмотря на неуклюжее одеяние, которое носят жители Третьей планеты. Женщина глядела на меня, и в ее мыслях удивление постепенно сменилось откровенным страхом. Гаечный ключ с грохотом вывалился из ее рук, и в одно мгновение она очутилась в машине. Дверца захлопнулась, раздался треск и урчание мотора, когда она стала нажимать какие-то кнопки. Однако машина не тронулась с места, несмотря на отчаянные усилия женщины. Чем ближе я подходил, тем большая паника охватывала ее. Мне же совсем не хотелось ее пугать. Было бы куда лучше, если бы ее импульсы не бомбардировали бы меня столь беспорядочно. Ведь меня интересовала не она, а ее машина. Я совсем выбрался из кустов и наконец мог как следует разглядеть машину. Какое горькое разочарование ждало меня! Оно обрушилось, как сокрушающий удар. Передо мною была самая примитивная машина на колесах! Теперь я понял, что она способна передвигаться лишь по специальным дорогам. Позднее я убедился, что большинство механизмов на Третьей планете передвигалось именно так. Это было тяжелым разочарованием. Варварски сработанный механизм машины огорчил меня больше, чем все последующие неприятности.
Разочарованный и опечаленный, я попробовал заговорить с машиной. Она молчала, неподвижно стоя на своих нелепых колесах на твердой полосе дороги, словно намертво приросла к ней.
Подойдя совсем близко, я с брезгливостью заглянул в ее примитивно собранные внутренности, с грустью созерцая громоздкие и плохо прилаженные детали. Я снова ощутил свое полное одиночество. До этой встречи меня не покидала еще надежда встретить здесь родственную мне машину. Но теперь я понимал, что это едва ли возможно, раз здесь все еще в ходу столь допотопные монстры.
Передним рычагом я неловко царапнул поверхность машины и услышал испуганный вскрик. Лицо женщины было прижато к стеклу, она с ужасом глядела на меня, но в ее мыслях был такой хаос, что мне трудно было их прочесть. Чего она хочет? Чтобы я ушел? Нет, она хочет поскорее привести в действие машину. Она гадает, зверь я или животное, существую в действительности или это плод ее воображения? Последняя мысль, кажется, напугала ее больше всего. Наконец я понял, что, видимо, в машине что-то разладилось, и занялся поисками поломки.
Копаясь в примитивном нутре машины, я понемногу начал понимать, почему внушаю такой ужас жителям этой планеты. Имея такие грубо сколоченные и несовершенные машины, они неизбежно должны бояться их и не доверяют им. Разве можно положиться на подобное устройство, если оно, в случае поломки, не в состоянии само себя починить? Мне казалось, что я наконец нашел разгадку странного поведения обитателей Третьей планеты.
Тем временем женщина немного успокоилась и даже с интересом наблюдала за моими действиями. Но я по-прежнему казался ей фантастическим видением.
„Должно быть, я брежу“, — то и дело говорила она себе, и каждый раз эта мысль повергала ее в ужас, но она тут же брала себя в руки.
— Ничего не понимаю, — наконец громко сказала она. Это как будто немного успокоило ее, и она решила посмотреть, что же будет дальше.
Наконец я закончил починку мотора. Кое-как соскоблив с передних рычагов тяжелое смазочное масло, в котором я вымазался, копаясь в машине, я дал женщине знак, что, мол, все готово. Она нажала кнопку, и мотор ровно загудел. Несмотря на шум мотора, мое улавливающее устройство поймало сигналы благодарности — моя новая знакомая, забыв о страхе, благодарила меня.
А затем машина тронулась. Я смотрел, как неуклюже катит она по твердой полосе.
Наконец она превратилась в маленькую точку и исчезла совсем.
Я решил вернуться в заросли и продолжить свой путь. С грустью я вспоминал свою далекую планету, окончательно поняв, что я одинок.
ХИЩНИКИОни атаковали меня, когда я пересекал ровную зеленую местность, которых здесь, к сожалению, так много.
Мое думающее устройство было окончательно сбито с толку тем, что творилось во мне самом. На Четвертой планете все было ясно: меня что-то интересовало или же не интересовало совсем, был настрой на определенные действия или же его не было. А здесь… Я вдруг обнаружил в себе рождение целого ряда импульсов, ранее совсем незнакомых и присущих, скорее, человеку. Например, одиночество. Я тосковал по своим товарищам-роботам. Появилось странное чувство тревоги, а временами оно сменялось чем-то похожим на безразличие, апатию. Хорош робот, впавший в апатию! Может, во всем виноват этот проклятый инстинкт самосохранения? Или же чужая среда так действует на мои химические элементы?