— Ну, и как я? — спросила мама, поворачиваясь.
Но папе было не до болтовни, от восторга он дар речи потерял.
Мне нравится, когда родители иногда отправляются куда-нибудь вдвоем, они прекрасная пара — так говорит бабушка, — а потом, я тогда могу остаться дома один, звякнуть Фернандито и позвать его вместе с собакой поиграть.
Мама не любит, когда Фернандито приводит к нам Бастера. «Это животное только и делает, что все подряд облаивает» — так она говорит; мама, конечно, права, пес обгавкает любую кастрюлю, тряпку, даже мочалку, которая висит на стене.
«Просто очень нервная собака», — говорит папа, он гораздо более снисходителен к животным. «Ну, конечно, — возражает мама, — тебе-то не приходится убирать горы шерсти после этого пса, если он и дальше будет так лезть, то скоро совершенно облысеет». Так вот, когда я остаюсь дома один, ко мне обычно приходят Фернандито и Бастер. Фернандито утверждает, что его пес самый умный в мире, и, даже если он немного привирает, по крайней мере Бастер очень старается. Ведь он ни разу ничего не порвал и не напачкал в доме. Он прыгает на кровать? Ну да, прыгает, но, как говорит мой приятель, это только доказывает, как он умен. Если уж выбирать между кроватью и полом, то, верно, в кровати гораздо удобнее прыгать и заниматься каратэ.
Фернандито обожает заниматься каратэ с Бастером. Стоит посмотреть, как пес понарошку клацает зубами, а порой зарабатывает вполне увесистые тычки, хозяин-то его принимает игру всерьез и то и дело, увлекшись, бьет по-настоящему. Я люблю наблюдать, как Фернандито отрабатывает на Бастере удары ребром ладони и боевые вопли. Можно умереть со смеху: один завернулся в кимоно, молотит воздух ногами и выкрикивает какие-то слова на совершенно непонятном языке, да еще уверяет, что это чистейшей воды японский, ну а пес умеет только гавкать, зато проделывает это очень громко.
Одно плохо: вопли Фернандито и лай Бастера оповестили о наших играх соседей, и они нажаловались родителям, когда те вернулись.
И надо видеть, что делается с родителями, когда им на меня жалуются.
Придется сегодня предупредить Фернандито, что играть будем тихо. Только вот как бы устроить, чтобы Бастер не лаял! Одним словом, куда веселее смотреть, как приятель, напялив кимоно, возится с собакой, а та кусает его за ноги, чем сидеть с родителями в «Императоре».
Я беру телефон, набираю номер и через пять-шесть гудков слышу голос Дорис.
Дорис — это мама Фернандито.
— Слушаю.
— Привет, Дорис. А Фернандито дома?
— А… Это ты, Жозе Энрико… Да, Фернандито дома, но он никуда не пойдет. И знаешь почему? Весь день он играл с Бастером и ни минуты не занимался. В прошлом году он чудом проскочил по математике, а я не хочу, чтобы эта история повторилась. И очень прошу, ни в коем случае не приходи к нему. Если он не будет заниматься, я просто не знаю, что с ним сделаю…
Понятно, Фернандито не очень-то усердствовал в учении, но педагогические приемчики его мамаши тоже далеки от совершенства.
— Конечно, передам, Жозе, что ты звонил, — говорит она, несколько смягчившись. — Вот бы Фернандито походил на тебя, ты ведь всегда получаешь только хорошие отметки.
Она кладет трубку.
Терпеть не могу, когда Дорис начинает сравнивать Фернандито с другими ребятами, которые, как ей кажется, лучше его. А ведь Фернандито так отличается от остальных мальчишек! Я уверен, мой приятель в жизни не сдал бы ни единого экзамена, если бы не терпение его учителей.
Но мне, как видно, придется провести вечер в одиночестве, не с кем будет даже словечком перемолвиться. Телевизор смотреть не хочется, по вечерам показывают только скучные передачи для взрослых, а книги я все уже зачитал до дыр. Кстати, надо непременно сходить в библиотеку. Но теперь-то, в девять вечера, библиотека уже закрыта. Я решил порыться в старых игрушках, может, найдется нечто интересное. Вот уже три года как я их совсем забросил, но вдруг да обнаружится что-нибудь занятное.
И я отправился в комнату, где под кроватью стоял ящик с игрушками. Мама обожает чистоту и порядок, только придет с работы, как сразу же хватается за тряпку, но под моей кроватью она часто забывает протереть, и я тут же расчихался от пыли и весь вымазался, но все же вытащил мои старые сокровища.
Одну за другой разглядывал я старые игрушки, от некоторых остались только обломки. После жестокой рукопашной битвы автомат остался без ствола и части приклада. Грузовик совсем развалился и лишился колес в грандиозной аварии, когда, столкнувшись с дверью, он рухнул в пропасть лестничного пролета. Ну, а когда-то великолепный вертолет пострадал в воздушной войне под потолком. Перчатки и бита были ветеранами жестоких «международных» бейсбольных схваток, в которых принимала участие «команда Кубы» нашего квартала.