Послышался визгливый голос некоего мистера Грэмса:
— А не может быть, что все это просто трюк мистера Хоппа, который решил разрекламировать свои машины?
Невообразимый шум. Мистер Хопп, стоя во весь свой огромный рост, высокомерно улыбается. Рекламный трюк? Но разве не видели все, что машины ехали без водителей? И даже если предположить, что какой-то хитроумный способ позволил ему управлять теми машинами, которые только что вышли из цехов его заводов, возможно ли, что автомобилями самых разных марок, стоявшими на эспланаде у здания выставки и, к огорчению своих шоферов, убежавшими тоже, управляли при посредстве какой-то хитрости? Исключено. Слова Грэмса просто смешны. У мистера Хоппа не было сомнений, что никто под ними не подпишется.
И так на самом деле и оказалось, потому что последовал взрыв аплодисментов, и воодушевленный ими знаменитый автомобилестроитель продолжал свои объяснения. Но тут к мистеру Хоппу подошел человек.
— Только что звонили из вашего дома, сэр, — сказал он. — Мисс Лиззи до сих пор не вернулась… Ее автомобиль видели среди сбежавших машин.
На лицо великого инженера темной тенью легла тревога. Дочь была для него дороже всего на свете, и мысль о том, что ей может грозить какая-то опасность, появившись, уже не оставляла его; мысль эта причиняла ему такие страдания, что он уже не мог ни говорить сам, ни понимать то, что говорят другие. Выступил старый Аккер и начал излагать сложную теорию, которая должна была объяснить случившееся, и тогда Хопп, поднявшись со своего места, подошел к Макгрегору, сказал тому о беспокойстве, которое испытывает, и вышел из зала. И прежде чем репортерам удалось его настигнуть, он вскочил в одну из старых машин, оставшихся на улице, и настолько быстро, насколько это было возможно, поехал домой.
III
— Что могло случиться, Гаррисон?
Флегматичный помощник Хоппа заложил толстые ручки за спину; для него поза эта имела такой же смысл, какой для человека нормальной комплекции имеют руки, скрещенные на груди.
— Кто знает? — сказал Гаррисон. — Вернее всего, ничего особенного; я думаю, что Лиззи просто решила последовать за этой свитой дьявола.
— Поедете со мной?
— С превеликим удовольствием.
И, накренив старый драндулет, Гаррисон влез в него. Машина тронулась, и Хопп повел ее тем же путем, каким уехали взбунтовавшиеся машины. Ночь была теплая, и ветер, с утра полоскавший тысячу вымпелов на «Доме автомобиля», теперь спал, усталый. Лучи света от фар машины Хоппа глубоко вонзались в мрак под развесистыми вязами по обе стороны дороги, и асфальт, отполированный прикосновениями резиновых шин, блестел, как лакированный или мокрый. Обычно здесь в любой час дня или ночи можно было увидеть мчащихся путешественников, но сейчас место это дышало пустыней. Странное происшествие так напугало людей, что никто не рискнул выехать из города на машине, поскольку неизвестно было, куда та может увезти. Браня тихоходность старой перечницы, Хопп въехал на ней вверх по склону и сделал три поворота, после чего подъем кончился и начался спуск в долину. По ней дорога тянулась дальше, широкая и манящая, с двумя рядами огромных рекламных щитов по сторонам; металлические буквы на щитах вспыхивали от света фар, и казалось, что буквы эти горят собственным огнем.
— Как вы думаете, где они? — спросил Гаррисон.
— Не представляю себе, — мрачно буркнул Хопп.
А когда они проехали еще пять километров, добавил:
— И даже знать не хочу. К чертовой матери их! Мне бы только найти Лиззи!
Через четверть часа они увидели на краю дороги груду металла, которая еще недавно была двухместным «Пингром». Чуть дальше лежал перевернутый, взывая к небу всеми четырьмя колесами, легкий грузовичок, на боках у него были страшные вмятины. Дальше дорога, уже свободная от препятствий, шла к повороту, за которым был мост через реку. И когда они поднялись из лощины, у Гаррисона вырвался крик удивления:
— Хопп, смотрите!
И он показал на плоскогорье Гарца. Скрытая во мраке, слившаяся с ночной тьмой огромная гора, горизонтально срезанная на протяжении многих километров, была совсем близко. И именно на ней, на увенчивающей ее песчаной равнине, наблюдался сейчас странный феномен, вызвавший восклицание Гаррисона. Из одного конца плоскогорья в другой по ней протянулся полосой белый, из-за расстояния несколько рассеянный свет. Как во время величественного извержения вулкана ночью, поднимались в темноте, пересекались и скрещивались сотни лучей. То ли архангелы беззвучно скрещивают мечи, то ли призраки разгуливают по темному полотну ночи, то ли кто-то стреляет стрелами света в звезды… Зрелище было необыкновенно красивое.