Зазвучали фанфары. Лассе взглянул на телеэкран. Потом с улыбкой подошел к другой стене, которая раздвинулась посредине и впустила высоких гостей, въехавших в комнату на движущемся ковре.
Лассе поднялся на маленькую трибуну, посмотрел поверх мужчин во фраках и дам и начал свою речь.
— Дамы и господа! — сказал Лассе. Электронное устройство тут же переводило его слова и передавало их на всевозможных языках. — Дамы и господа! В качестве главного оператора я наделен почетными полномочиями освятить эту Электронно-вычислительную Машину и нажать на ее пусковую кнопку. Всем известно, что это будет означать для человечества и какой решительный шаг оно тем самым сделает в своем развитии. Это исторический момент, дамы и господа.
Прежде чем нажать на кнопку, позвольте мне коснуться будущего этой Машины, ее бесконечно важного значения для нас. Это Великая Электронно-Вычислительная Машина. Она делает все прочие ЭВМ ненужными. Возможности ее непостижимы. С ее помощью люди достигнут своих конечных целей, эта Машина осуществит их самые невероятные желания и надежды.
Дамы и господа! Я пускаю Машину!
Лассе медленно протянул руку к центру красного венка. Там находилась маленькая круглая кнопка. Когда Лассе нажал на нее, в комнате настала мертвая тишина.
В следующий миг закрутилась тысяча колес, замигали разноцветные лампочки, задвигались по распределительному щиту стрелки. Лассе бросил взгляд на телекамеры под «сырным колпаком». Величайший момент в его жизни! Несомненно, сейчас он — первый человек в мире. Можно ли желать большего?
— Пожалуйста, немного потише! — был вынужден крикнуть он Машине.
Грохот механизма тотчас уменьшился и превратился в еле слышное жужжание.
— Спасибо, — сказал Лассе, — а теперь тебя нужно окрестить. Но так как комитет не смог договориться, какое имя тебе подойдет, придется разрешить тебе самой дать себе имя. Как же тебя назвать?
Колеса закрутились быстрей. Люди затаили дыхание от волнения.
— ДВА, — раздалось из Машины.
В группе почетных гостей послышался гул изумления.
— ДВА? — спросил Лассе. — Почему ДВА?
— У меня есть два свойства, — ответил голос Машины, ясный, но несколько глуховатый.
— И какие же это свойства? — поинтересовался Лассе.
— Одно… — начала Машина и подождала, пока все микрофоны на потолке не приблизились к ней, — одно свойство такое: с моей помощью человек станет наконец богом.
Лассе стоял с минуту молча, обдумывая этот ответ. Потом спросил:
— А второе?
Засветилось еще несколько ламп, острия стрелок задрожали у самых крайних делений на шкале, но потом стрелки снова вернулись на прежние места, и лампы погасли. Слышалось только жужжание. Лассе сочувственно улыбнулся.
— К сожалению, — сказал он, — к сожалению, ответ на этот вопрос еще не запрограммирован. Машина пока не может ответить. Но скоро с ее помощью мы сможем программировать что угодно. Пройдет немного времени, и мы узнаем ее второе свойство. Между тем, — продолжал Лассе, подняв бутылку с шампанским, — между тем ты пожелала, чтобы тебя звали ДВА. Этим именем я тебя и нарекаю.
И он ударил бутылкой о Машину; стекло разбилось, осколки брызнули на пол, зазвучал праздничный марш — и гости закричали «ура».
Машина обрела имя, исторический момент подходил к концу.
Общество направилось к движущемуся ковру, чтобы переехать в зал, где должен был состояться торжественный банкет. Лишь один седовласый ученый задержался перед Машиной. Он воскликнул:
— Человек великолепен! Ну скажите, что выше человеческой мудрости?
Он не рассчитывал на ответ, но, ко всеобщему удивлению, Машина опять заговорила:
— Мысль о бесконечности пространства — не самая ошеломляющая для человеческого разума. Самая ошеломляющая для него мысль — о конечности этого пространства.
— Послушайте, — воскликнул ученый, — да она забавница!
Но тех, кто слышал ответ Машины, охватила непонятная грусть, и грустно им было до тех пор, пока не подали мороженое.
Человечеству понадобились тысячелетия блуждания между войнами, эпидемиями, завистью и множеством других подводных рифов, и теперь оно было у цели. Но, как уже сказано, ДВА еще не достигла совершенства. Впереди предстояло много интересной работы. Когда эта работа подойдет к концу, выяснится довольно быстро, но пока день и точное время назначить трудно, потому что человек не может заглядывать в будущее.