Отныне он действительно мог развернуться. Со всей земли к нему поступали просьбы, он составлял программы для Машины, и ДВА постепенно эти просьбы исполняла.
Вначале были рассмотрены общечеловеческие пожелания, потом — более личные.
Первый подвиг ДВА совершила, уничтожив болезни. С этого времени уже никому не нужно было желать здоровья, ибо слова «больной» и «здоровый» были просто забыты.
Человечество захотело набраться ума. Это принесет ему огромное счастье и станет небывалым шагом вперед к достижению всеобщей справедливости.
И ДВА указала, каким образом каждый может набраться именно такого количества ума, какого ему хочется. В школу больше никто не ходил. Школы были упразднены.
Потом люди пожелали заказывать пол будущего ребенка в утробе матери. Будет чудесно, если ДВА придумает нечто подобное!
Конечно, ДВА придумала.
Затем роду человеческому захотелось появляться на свет механическим и химическим путем. Вот это да! Газеты обсасывали новое желание на все лады, но ажиотаж длился всего четыре дня, а после ДВА осуществила и эту мечту.
Однако газетчики свое дело знали. Они открыли широкую кампанию борьбы со сном, стараясь создать мнение, будто сон вовсе не нужен и отнимает слишком много времени. Кампания прекратилась через два дня: ДВА оставила вопрос открытым — каждый волен спать или не спать по собственному усмотрению.
Потом возник самый важный вопрос — о бессмертии. Никто не может быть совершенно счастлив, если ему суждено умереть.
И ДВА даровала всем желающим вечную жизнь и вдобавок способность становиться старше или моложе — в зависимости от настроения, — да еще возможность оживлять умерших.
ДВА была так перегружена, что редко соглашалась возиться с одним вопросом больше часа, как бы труден он ни был. Поэтому она создала себе помощниц — других ЭВМ.
С легкостью была разрешена проблема питания таблетками, люди избавились от сложного процесса поглощения пищи, и потребность в продуктах питания постепенно отпала.
Когда люди научились летать в космос, они сразу же захотели полететь на Марс. Они получили такую возможность. Затем люди заявили: желаем летать на любое расстояние, на какое вздумается, и возвращаться обратно, если захочется. И эту возможность они тут же получили.
Во имя справедливости была уничтожена биологическая разница полов. Не было больше ни мужчин, ни женщин — одни андрогины. И остались на земле один мужчина и одна женщина — Лассе и Лена, потому что должно было исполняться второе желание Лассе: чтобы Лена любила его. И любовь к человеческому телу исчезла на земле.
Хор назойливых просьб не переставая звучал перед ДВА, и теперь Лассе был единственным, кто помогал ей, когда она не справлялась с нагрузкой. Никто больше не преклонялся перед главным программистом, ведь каждый теперь мог достичь всего, чего хотел, но всякий раз оказывалось, что есть что-то получше. Все были неограниченно богаты и могущественны, никто не работал, никто не заботился о деньгах и о свободном времени. Люди только выражали желания.
— Хотим видеть новые миры, хотим сами заказывать себе судьбу, хотим предвидеть будущее! Хотим, хотим!.. — кричали они.
И ДВА делала свое дело: дала людям возможность разъезжать взад-вперед в любом отрезке времени.
Никто, кроме Лассе и Лены, не разговаривал больше друг с другом: мысли можно было слышать без помощи слов. Такие понятия, как еда, дом, радость, холод, огонь, мать, отец, ребенок, утратили смысл, потому что ничего подобного больше не существовало.
В конце концов люди оказались способны лишь испытывать желания. Но в людских желаниях не оставалось никакого смысла, они были похожи скорее на капризные всхлипывания. И то ли люди не могли изобрести новые желания, то ли язык их вконец обеднел, но они только просили создать еще более мощные ЭВМ, и на эти просьбы ДВА отвечала злобным смехом.
Шли годы, и все оставалось возможным.
Жизнь утратила всякий смысл; хуже того — это был просто ад.
Однажды вечером Лассе обнаружил в комнате, где помещалась ДВА, какого-то человека.
— О ДВА, — умолял тот, — придумай такое, что сделало бы нас счастливыми и позволило наконец перестать желать!
Тут произошло нечто странное. Лассе не мог сказать, что именно, хотя ничего невозможного для него не существовало. И все же что-то произошло, и Лассе забеспокоился: у него еще не отмерла способность чувствовать беспокойство.
За окном он видел людей, бродивших бесцельно, как облака в небе; некоторые почти ничего не сознавали, другие казались совсем уже не похожими на людей.
И тут, впервые за миллиарды лет, Лассе охватила жажда жизни и деятельности. Он вскочил, как от удара током. Он вспомнил: остался еще один вопрос, на который ДВА пока не ответила.
— ДВА, — сказал он, — теперь мы видим, что ты имела в виду, говоря о своем первом свойстве. Но какое же твое второе свойство?
Голос ДВА звучал, как всегда, ясно, четко, глуховато.
— Вы, люди, — произнесла ДВА, — испокон веков работали на меня. Вы создали топор, вы создали автомобиль, вы создали электронно-вычислительные машины. Вся ваша жизнь уходила на то, чтобы создавать машины, а они работали бы вместо вас и помогали бы вам создавать новые машины, которые замещали бы вас на все более высоких ступенях вашей деятельности. И во мне вы достигли совершенства. Второе мое свойство таково: я могу целиком и полностью заменить на земле человека. Это превосходит твое понимание, Лассе, хоть ты теперь и стал богом, ты, но не я!
Лассе слушал, и его охватывали ужас и отчаяние. Невидимые руки стиснули его, сначала слегка, потом сильнее.
Почти парализованный, он пошарил в кармане, нащупал что-то круглое и дал этому чему-то упасть на пол.
— Хочу, — выдавил он, собрав последние силы, — вернуться к тому моменту, который был, прежде чем я впервые узнал о тебе, проклятая ДВА!
В глазах у него потемнело. Тиски сжимали его все крепче и крепче. Лассе отчаянно пытался открыть глаза, и наконец ему это удалось. Одновременно он услышал, что кто-то окликает его:
— Лассе, дорогой! Как я рада, что ты нашелся! Перед ним стояла мама, на глазах у нее были слезы.
Папа отпустил его плечо и помог ему встать на ноги.
— Разлегся тут и спишь, а ведь скоро полночь, — сказал папа. — И о чем ты только думаешь!
Лассе не ответил. Он прыгнул прямо к папе на шею. Это было лучшее место в мире.
Герберт В. Франке
УПРАВЛЯЕМЫЕ НА РАССТОЯНИИ [19]
За пультом сидел преподаватель — человек лет сорока, волосы коротко подстрижены, черты лица правильные, глаза живые. Белый халат на нем был расстегнут, под халатом виднелись голубая рубашка и поношенные джинсы. Одежда отнюдь не форменная, да никакой формы и не могло быть, тут царила свобода, ограничения для ученых и преподавателей были самые минимальные.
Преподаватель подождал еще немного, пока не появятся последние опоздавшие. Они все столпились у заборчика, предельно сосредоточенные, жаждущие новых знаний.
— Обратите теперь, пожалуйста, внимание на белую курицу! — сказал преподаватель и нажал на клавишу.
Сам он на то, что происходило внутри загона, почти не смотрел, гораздо интереснее было наблюдать за студентами. Просто удовольствие преподавать таким молодым людям, как эти!
Все взгляды устремились на курицу, которая и не подозревала, что она в центре внимания. Она медленно подошла к кормушке, повертела головой, начала клевать зернышки, выискивая их в песке. Вела себя точно так же, как остальные десять — двенадцать кур, бродившие по песку загона.
— Обычное эксплоративное поведение, — стал объяснять преподаватель, — снова и снова прерываемое приемом пищи. Контроль осуществляется минимальный. — Он подождал несколько секунд: нужно время, чтобы студенты посмотрели на движения птицы под новым, указанным им углом зрения. — А теперь попытка к модуляции контроля: демонстрируется социальная иерархия. Высшее место в популяции, которую мы наблюдаем, занимает серый петух. Однако сейчас положение изменится, смотрите внимательно!
19
Suhrkamp Vеrlag, Frankfurt am Main, 1981.
Издательство «Известия», журнал «Иностранная литература», 1986.