Как вы помните, сделал я это не из любви к искусству. Просто, уж очень хотелось выстирать после того мужика свой свитер. Откуда же мне знать, где и как он его носил, а чистоплотность при всем при том отличительная черта семьи Бернулли.
К тому же я был просто в отчаянии от невозможности раздобыть деньги на покупку алмаза. Так что даже попытался осторожно выведать у доктора Фреда, нет ли у него средств, которые можно было бы позаимствовать хотя бы взаймы. И выяснил — он уже давным-давно должен был подписать контракт на участие в телевизионном шоу.
Это могли бы быть неплохие деньги. Но, увы: контракт в сейфе, а шифр старик забыл. Неужели никак нельзя вспомнить? Но тут на лице профессора появилось выражение неподдельного ужаса.
Выяснилось, что как только он засыпает, немедленно идет как настоящий лунатик к сейфу, открывает его и видит… видит… нечто настолько страшное, мерзкое и кошмарное, что при одной только мысли об ЭТОМ его начинает трясти. В ужасе, он захлопывает сейф и просыпается.
И так уже не первую ночь. Вот и приходится сидеть в лаборатории и глушить кофе, в тщетных попытках не смежить веки. И тут у меня родилась идея. Самое сложное будет избавиться от Эдны, но при желании можно, вероятно, обойти и это затруднение…»
ИЗ ПИСЬМА ХОАГИ К ЛАВЕРН.
«…Забавно все-таки, как эти отцы-основатели умели всех вокруг себя на уши поставить. Вот, скажем, бедная женщина, которую я обнаружил в одной из комнат. Шьет как проклятая флаги США. Почему флаги? Да потому что Джефферсон с Вашингтоном не могут решить, на каком проекте остановиться. Пришлось им и свой подбросить, благо у нас с тобой, как помнишь, возникла неплохая идея.
Забрел и в спальню к Вашингтону (не подумай, сестричка, ничего худого). Так, ничего особенного. Кровать. Над ней огромная табличка: „Здесь спит Джордж“. Но самое смешное не это, а то, что горничная упорно не хотела поверить, что я — не Вашингтон. Что ж, может быть, мы в чем-то и похожи.
Правда, сначала меня это обидело, и в отместку пришлось свистнуть у нее мыло (а она, надо тебе сказать, слепая-слепая, а как тронешь мыло, кричит не своим голосом). Пошел, от нечего делать коляску перед домом помыл. Зачем, спросишь. И будешь права. Но знаешь, сестричка, стоит мне начать мыть машину кого-нибудь из своих приятелей, как в ту же секунду начинается дождь. Вот мне и интересно было — сохраняется ли это дурацкое правило в прошлом. Как это не смешно, в полном объеме…»
ИЗ КНИГИ Б.БЕРНУЛЛИ.
«…Не буду рассказывать вам, чего мне стоило разузнать шифр и вынуть контракт из сейфа. Никогда в жизни я не поднял бы руку на бедную старушку, если бы не прочитал в газете, что Фиолетовое избрано президентом США и внесло поправку в Конституцию, по которой люди стали рабами щупалец.
Итак, контракт у меня в руках, но доктор Фред лежит связанный на чердаке под охраной каких-то джентльменов из спецслужб. Как его выручить? Развязать веревку много ума не надо, но на мое несчастье в двери было сделано окошечко, через которое агенты могли наблюдать за профессором. И стоило мне стащить его с кровати, как дверь тут же распахивалась, и я едва успевал спрятаться. А несчастного старика водружали на место.
В отчаянии я отправился бродить по дому. Выманить изобретателя из своей комнаты было не так уж сложно, стоило только сообщить ему радостную весть. В утешение подобрал пистолет с флажком и бутылочку быстро исчезающих чернил. С паршивой овцы…
Впрочем, теперь можно и отомстить продавцу фальшивых сигар.
Видели бы вы его лицо! А я разжился не только сигарой, но и прыгающей по полу челюстью, которая долго пыталась меня укусить, пока я не устроил ей загонную охоту по всем правилам. Где-то я об этом читал.
Ах, да — в книге „Веселый народ — питекантропы“.
Однако освободить профессора все это не могло. Да и обсудить сложившуюся ситуацию было не с кем. Разве что с мумией во дворе, но она, в отличие от доктора, оказалась на редкость неразговорчивой…»
ИЗ БЕСЕДЫ С ЛАВЕРН.
«…Тем временем я методично осматривала здание. В подсобке ничего интересного, разве что мое внимание привлек механизм совершенно неизвестного назначения с погасшим монитором. Ни открыть, ни запустить его не удалось.
Поблизости стоял утилизатор (все-таки хорошо знать, что в будущем решена проблема дурно пахнущих мусоропроводов) и огромная микроволновая печь с тремя переключателями: „Готовить“, „Разморозка“ и „Мутация за пределы узнаваемости“. Бр-р. Страшно подумать, что будет, если решишь приготовить, скажем, кролика и случайно нажмешь на другую кнопку. А в стиральной машине в соседней комнате обнаружился любимый свитер Берни. Господи, ну и сел же он за последние двести лет!