— Голова болит! Столько информации. Я еще плоховато соображаю.
— Еще бы не болела! Тебе же просверлили башку! Но, ничего. Скоро пройдет.
— Когда я смогу отсюда выйти?
— Выйти! Понятия не имею. Ты сначала на ноги встань! Теперь только от тебя все зависит, поэтому как поправишься, так и выйдешь. Но никак не раньше чем через месяц.
— Что-то не сходится. Концы с концами, — пробормотал я.
— Ты что, так ничего не помнишь?
— Я, по-моему, почти все уже вспомнил. До того момента, когда я узнал о твоей, как теперь выяснилось мнимой, смерти. Что было потом — не знаю… Или не помню?
— Аргедов погиб, — кратко сказала Валентина.
— А какое сегодня число?
— Семнадцатое июня.
— Понятно. Как это случилось?
— Говорят — самоубийство. Подробности мне пока не известны.
— А ты, правда, не проиграла ни одного судебного процесса?
— Правда.
— Как Адвокат Дьявола?
— Откуда ты… Я — неплохой юрист, и у меня было еще не так много дел.
— Но ты же в бегах?
— В каких еще бегах? Я живу дома, и как раз сейчас у меня куча работы. Мне такую рекламу сделали, что нет отбоя от деловых предложений. Теперь я могу выбирать только наиболее выгодные. Потерпи, я щас тебе помогу…
Тут она вдруг подошла вплотную к моей койке, и, не снимая повязки, принялась массировать мне череп. Боль неожиданно ушла, а меня потянуло в сон.
Но тут открылась дверь, и в палату, с запечатанным шприцем и какими-то пузырьками в руке вошла незнакомая медсестра.
— Женщина! А вы что тут делаете? Как сюда попали? А ну, быстро уходите! Больному необходим строжайший покой!
— Ну, я побежала. Лечись! Пока!
Двадцать восьмое июня. Мне уже разрешили ходить. Я потихоньку путешествую по отделению, а когда тепло, как сегодня, то выползаю погулять во двор. Врач дает осторожные прогнозы, но настроен оптимистично. Боится, что могут возникнуть последствия травмы. Что за последствия — говорит неопределенно.
Несколько раз приходила бывшая жена с сыном, принесли фрукты, соки, витамины, необходимые лекарства, мобильный телефон. У нее какие-то трудности и проблемы с ее теперешним мужем…
В мире кое-что изменилось за время моей изоляции. «Черно-белые сны» героя известного рекламного ролика пива «Тинькофф» теперь под запретом. Несмотря на то, что персонажи в кадре лежат неподвижно и не совершают никаких-либо предосудительных телодвижений, кто-то из начальства усмотрел в рекламном ролике откровенный призыв к групповому сексу. Я не знаю, есть ли закон, против такого секса, но разгневанные и оскорбленные в своих лучших чувствах телезрители завалили телевидение письмами, в которых требовали немедленно снять с эфира «развратный» рекламный клип. Напомню: сюжет ролика предусматривает появление в кадре мужчины в одних только длинных трусах, лежащего на палубе яхты в объятиях темнокожей и белой женщин, без трусов, и вообще, без чего бы то ни было. В итоге телеканалам было разослано предписание, в котором настоятельно рекомендовалось убрать из эфира любые ролики, смущающие сексуально недозрелые умы россиян.
Иногда ко мне заходят некоторые немногочисленные знакомые. Недавно на своем «Ниссане» приезжал Лёха Зайцев. Невнятно извиняясь, и отводя глаза, он мне поведал, что ту работу по созданию интернет-сайта для его фирмы отдали другому программисту. Сообщил, что Антон скоро выписывается из своей больницы — у него ремиссия, и внешне он вроде бы выглядит здоровым.