Кого и как готовили в тридцатые годы и далее – это уже тайна, на которую срок давности не распространяется. Как известно, существуют тайны, прикосновение к которым убивает. Сам Свядощ в сороковые годы демонстративно переключается на сексопатологию, что отчасти можно расценивать и как операцию прикрытия. Тайны женской сексуальности, методы борьбы с гомосексуализмом и прочие его работы шокировали и скандализировали научное и околонаучное общество той поры.
На этом фоне стушёвываются до невидимости прежние работы Свядоща. В пятидесятых-шестидесятых годах о гипнопедии вспоминают, но преимущественно в связи с изучением иностранных языков, что позволяет предположить, что и в тридцатые-сороковые годы языкам во сне обучали интенсивно, отрабатывая у агентов и берлинский акцент, и баварский, и техасский – впрочем, это всего лишь фантазия литератора…
Но (как обычно, это маленькое слово порождает большие проблемы) отдалённые результаты гипнотерапии трудно поддавались прогнозу. Человек на трибуне при получении правительственной награды вдруг начинал говорить по-немецки, ввергая окружающих в ступор – на дворе-то сорок пятый год. Или милиционер, выйдя за кефиром в ближайший гастроном, вдруг принимался расстреливать простодушных прохожих. Или ученицы спецкласса вдруг начинали прыгать с балконов восьмых и девятых этажей…
В общем, покамест гипнопедия и гипнофильмы в широкую практику не внедрены. Рано. Хотя время от времени и появляются сведения, что те или иные корпорации не сегодня так завтра пустят в продажу дрёмовизор по цене 136 долларов за штуку. Yumemi Koubou или что-нибудь вроде этого.
Но этого бояться не стоит. Пока. Может быть, не хватает вычислительных мощностей. Опять же каналы связи с мозгом: использовать традиционные, шапку Мономаха, или сверлить новые? И не последнее – интересы сегодняшних императоров масс-медиа. Ну как дрёмовизор разом вытеснит и телевизоры, и айподы, и прочие не окупившие пока себя разработки? Нужен переходный период!
Вот тогда дрёмовизор станет недорогой, но обязательной принадлежностью квартиры, как радиоточка в шестидесятые, желающим мыслить автономно придётся носить железные колпаки и накрывать любимые диваны экранирующей сеткой, а по утрам интересоваться, кто что видел во сне. И если вдруг выяснится, что сны были одинаковыми – все дружно несли денежки в фонд нанонизации Заполярья, вступали в общество любителей лечебного голодания или переселялись в лунные дома отдыха, – что же, значит, революция зрелищ, о которой столько лет мечтали лучшие умы человечества, свершилась.
Пять лучших игр-детективов
Автор: Егор Москвитин
Опубликовано 24 ноября 2011 года
Писать сценарии для таких интерактивных фильмов - чудовищный труд, но результат того стоит: некоторые детективные адвенчуры достойны того, чтобы в них играть даже спустя пятнадцать лет после выхода.
Может быть, в конце девяностых мы были маленькими, одинокими и впечатлительными, а может быть, сценарий к Broken Sword писали гении, но приключения, пережитые в этой игре, не выходят из головы до сих пор, а её нарисованные герои остаются такими же друзьями детства, как Индиана Джонс, Джеймс Бонд, Мистер Бин, Хамфри Богарт из "Касабланки" и Майкл Дуглас из "Романа с камнем".
В 1996-м году квесты ещё не были таким угнетённым племенем, как сейчас, и конкуренция между ними была жестокой, как на Уолл-стрит. Шедевры вроде Full Throttle, Monkey Island и Broken Sword открывались друг против друга с разницей премьер в считанные дни. Технические решения у соперников были схожими: двухмерная рисованная графика, клацанье мышкой в поисках спрятанных на экране предметов, алхимия в инвентаре, беспощадные по нынешним меркам головоломки и неспешные беседы с компьютерными персонажами.
Серия Broken Sword одолела могучих конкурентов за счёт встроенного в неё диалога культур. Главный герой, американец в отпуске, вёл себя как американец в отпуске, главная героиня, французская журналистка - ну да, как французская журналистка. Случайно познакомившаяся в Париже парочка гонялась по всему свету за тамплиерами, масонами, сектантами, потомками майя, археологической мафией и клоунами-террористами. Джордж всюду действовал в соответствии с канонами американской массовой культуры, Нико - придавала расследованию европейский шарм, оба друг друга терпеть не могли, поддёргивали, без памяти любили и ревновали.