На выходе заметил собачников. Четверо продавцов стояли у корзин со щенками и спокойно переговаривались между собой. У одной из корзин сидела самая настоящая немецкая овчарка, крупная. На миг остановившись и обдумав только что пришедшую идею, я кивнул сам себе и подошел к собачникам.
— Добрый день. Почем кобельки?
Овчарка повернула голову и посмотрела на меня на удивление умными глазами. Ее хозяйка и трое других продавцов тоже осмотрели меня.
— Что именно вас интересует?
— Верный друг, охранник, сторож, — медленно перечислил я. — Овчарка, думаю, подойдет.
— Это да, вы сделали самый лучший выбор, — затараторила хозяйка. — Лайла очень умная. Все понимает, и щенки у нее такие же, чистокровные, без примесей. Папочка-то наш с соседний улицы, знали, с кем вязали.
Присев на корточки у корзины, я стал осматривать щенков.
— Три кобелька и две девочки, — пробормотал я. — Возьму этого.
Щенкам было чуть больше месяца, маленькие еще совсем. Неплохо было бы взять постарше, но в соседних корзинах вообще какие-то дворняжки. А вот овчарка — это неплохо. Были у меня мысли подучить собаку для охраны тылов. Телегу я не передумал покупать. Но кто-то же на месте стоянки ее должен охранять?
Щенок, кряхтя, пытался удержаться на ладони. Я всмотрелся в глаза. Мути не было. Открыв пасть, посмотрел нёбо. Нормально, розовое с прослойками черного — и добрый, и злой.
Конечно, так проверять характер собаки — это дедовский способ и не совсем надежный.
Поднявшись на ноги, я положил щенка на сгиб левой руки и вопросительно посмотрел на хозяйку.
— Пять рублев.
— Нормально.
Отдав пятирублевую купюру, я подхватил сапоги и, держа их в одной руке вместе с купленной одеждой, энергично зашагал к выходу. Там я остановился и обернулся. Лайла отошла от корзины с остальными щенками метра на три и пристально следила, как уносят ее дите, не обращая внимания на призывы хозяйки.
— Умная девочка, — пробормотал я и зашагал дальше.
Не успел я отойти метров на двести и повернуть на ближайшем перекрестке, войдя под тень аллеи, как щенок зашевелился и заскулил. Сообразив, в чем дело, я опустил его на землю, пару раз проведя рукой по холке. Тот потоптался и, растопырившись, пустил лужу. Дождавшись, когда щенок сделает свои дела, я присел рядом и, снова погладив его, спросил:
— Как мне тебя назвать-то, а?
— Ой, какая прелесть… Дай мне его! — буквально выхватила из рук щенка Ольга. На крик из спальни выглянула Аля и тоже, охая-ахая, подбежала к нам.
С грустинкой наблюдая за радостью девчат, я снял обувь, поставил сапоги в углу и отнес сверток с одеждой в спальню.
Неожиданно для меня щенок сыграл ширмой, отвлекая внимание сестричек, вот я и воспользовался моментом, чтобы убрать покупки из виду и избежать вопросов. И так не спрашивают, где я пропадал всю ночь.
— А как его зовут?
— Свистом.
— Свистом?! — удивились сестренки. — Странное имя.
— Это не имя. Свистом его подзывать. Имя не заслужил еще.
— А-а-а… — захихикали девочки, но тут Аля встрепенулась и спросила: — А ты где был, опять на конюшне пропадал? От тебя лошадьми пахнет.
— Вы лучше лежанку для пса приготовьте и блюдце. Его уже оторвали от мамки, он обычную еду тоже ест, а я пока душ приму. Горячая вода есть?
— Есть… Как экзамен?
— Пять, — откликнулся я из спальни. Через минуту прошел в ванную с чистым бельем в руках.
До обеда девчата возились со щенком, не давая ему спать, даже на улицу не пошли. Нет, блин, они своих подружек к нам пригласили, поэтому у себя в комнате я слушал многоголосый детский щебет из зала и кухни. Наконец мне все это надоело и, отобрав щенка, я унес его к себе, где мы спокойно поспали часок, пока нас не разбудила Аля. Время было полпервого, обед.
Следующие шесть дней прошли довольно резво: экзамены, прогулки по рынку, заканчивающиеся мелкими покупками, и изучение жизни и поведения местных горожан и крестьян. Время потрачено с толком. К тому же на конюшнях я почистил «ТТ» и переснарядил магазины. Я уже знал, что средства чистки и оружейное масло отец хранит в небольшом чемоданчике в шкафу своей спальни, вернее хранил. Тетя Нина разрешила мне их забрать. Только спросила, зачем мне оно, а узнав, что чистить штык-нож — ржавеет, — спокойно отдала.
На шестой день, когда прошел предпоследний экзамен — через два дня будет последний — я шел домой с сумкой хлеба и бидоном молока, как вдруг мощный удар в шею чуть не свалил меня на землю.