Ильяс Салахов
Комсомольская
«Осторожно, двери закрываются, следующая станция «Комсомольская», при выходе из поезда не забывайте свои вещи», ― эта фраза всё утро крутилась у меня в голове. С чего бы, я понять не мог. На «Комсомольской» я не был уже очень давно, хотя сегодня, по работе, надо будет ехать по красной ветке.
Никогда ещё я не испытывал такой тревоги, спускаясь в подземку, как сегодня. Судорожно ищу причину, оглядываюсь. Но ничего необычного не замечаю: людской поток, ежедневно утекающий под землю, охранники на входе, очередь в кассу, и шум подъезжающих поездов. Обычное будничное утро, я вместе со всеми жду поезда.
Вагон грохочет, визжит, режет циркулярной пилой мой не молодой уже мозг, народ раскачивается в такт движению ― привычная картина. Только к визгу и грохоту не могу привыкнуть.
Но что же, всё-таки меня тревожит? Две остановки ехал, подозрительно осматриваясь, ничего необычного не находя, на третьей же неожиданно нахлынули воспоминания о давнем, малозначительном случае.
Она, явно приезжая, подошла на станции «Комсомольская», маленькая, растерянная, поинтересовалась, как попасть в музей-заповедник «Коломенское».
Была осень.
Суббота, я в парке; в институте почти ничего на дом не задали, и можно было спокойно наслаждаться жизнью.
Парк этот нравился мне с детства: своими дикими, совсем не парковыми, перелесками, глубоким длинным оврагом, высоким берегом реки, с которого открывалась шикарная панорама на пойму и город, уютными кафешками, и ледовыми площадками.
Я уселся на лавочку на высоком берегу; было довольно прохладно; меня охватил тихий восторг от вида на реку, на дальний берег, от свежего ветра. Восторг охватывал меня всякий раз, когда я приходил на это место.
Она подсела незаметно. Я почувствовал её аромат. Нет, не духов, как я потом узнал, – она не душилась, это был её аромат, особенный. Осторожно скосив глаза, я попытался её разглядеть. С такого угла это было сложно, но мне она показалась красивой. Посмотреть прямо я не решался, боялся показаться бесцеремонным. Я видел короткую малиновую куртку, джинсовую юбку и высокие большие ботинки.
Мне показалось, что мы сидели бесконечно долго. Она нарушила молчание первой:
– Здесь очень красиво…
– Да! Очень! ― быстро согласился я, и, воодушевлённый, начал рассказывать историю этого места, собирая отрывочные знания из разных источников, а что то додумывая на ходу. Мне очень хотелось произвести на неё впечатление.
– Это очень интересно, – тихим, но как мне показалось, заинтересованным тоном сказала она. Это мне придало смелости, и я решился посмотреть на неё открыто.
Кругловатое лицо, русые волосы до плеч, бесцветные, показавшиеся мне небесными, глаза, полноватые губы я принял как чувственные, ― она виделась мне красивой. Но красота её была не стандартной, шаблонной, ― а какой-то особой, тонкой. Так мне тогда думалось.
Я потупил глаза, ― а я тут часто бываю. Место здесь особенное…. Чувствуешь энергетику?
– Да, чувствую, меня как будто наполняет покой.… Очень хорошо… В последнее время так много проблем, и со здоровьем, и дома… ― голос её звучал мелодично и слегка жалобно. Я сидел неподвижно, лихорадочно соображая, что сказать, но слова не находились. Она вдруг взяла мою ладонь, положила на свою коленку, и прижалась ко мне губами.
Мы застыли в поцелуе, казалось, целую вечность. Плечо затекло, но убрать руку с её коленки я не решался. Я чувствовал, как холод начинал пробираться под одежду. Она, похоже, тоже, ослабила объятья, откинула голову назад, и вздохнула:
– Мы целовались… упоительно!
– Да, ― растерянно согласился я, и предложил спуститься к реке. Я был слишком ошеломлён, и не знал, что говорить. ― Прогулка давала мне некоторую паузу, что бы прийти в себя. Спуск к реке был довольно крутым, и я подал ей руку. Её ладонь оказалась очень холодной, и, когда мы спустились к реке, я, обнял её, стараясь согреть. И мы опять застыли в поцелуе, как ледяные статуи. Но на этот раз недолго, ветер у воды был ещё более пронизывающий, и мы, не размыкая объятий, двинулись вдоль берега.
Незаметно наступили сумерки, между водной гладью и небом различий стало меньше, а вместо зелёного берега появилась тёмная полоса.
– Знаешь, а там, где живёт моя бабушка, сумерек почти нет, сразу наступает ночь, – сказала она.
– Это, наверное, где-нибудь, на севере? – Я прижал её сильнее.
– Угадал, – улыбнулась она, – в Архангельской области. Я невольно улыбнулся, увидев ямочки на её щеках.
– Мы съездим к твоей бабушке? Покажешь мне эти чудесные места? – неожиданно спросил я, и испугался. Но она как будто восприняла мои вопросы с воодушевлением.