Завершающий отрезок пути от Тайги до Томска преодолели в привычно переполненной электричке. Такому явлению никто не удивлялся, поскольку в свободной электричке никому из нас ездить не доводилось.
* * *
Спустя много лет я стал вспоминать и сопоставлять факты из жизни: один с другим и, вдруг, неожиданно для себя с понял, что наш Юхин Виталий Сергеевич в некоторых чертах характера схож с Митричем.
В тот период, когда осенний семестр уже неуклонно катится к предстоящей сессии, но при этом до неё ещё обозримо далеко, наступает знаменательный день для Виталия – его день рождения. Об этом дне Виталий нам объявил заранее, но сказал, что праздновать мы его будем не в общяге, а где – загадка!
В это же время с ним случилась небольшая неприятность.
Его красивая кудрявая русая шевелюра стала резко терять свою пышность, и при этом невыносимо заболела кожа под шевелюрой.
Он низко повесил свой горбатый нос, не зная, что предпринять.
Решение он принял радикальное: пошел в парикмахерскую и остригся «под ноль».
Вот таким неожиданным для всех он пришел в комнату, а у нас включён телевизор и идёт отличный фильм «Угрюм – река».
Почти одновременно с Виталием, объявившемся в дверях комнаты, на экране телевизора появляется верный слуга Прошки Громова – Ибрагим. Прохор Громов его представляет: «Знакомьтесь, Ибрагим!»
Мы смотрим.
На экране телевизора появляется крупным планом горбоносая, бритая наголо голова черкеса Ибрагима, а в это время в дверях появляется горбоносая, лысая голова нашего Юхина. Нам даже ничего выдумывать не надо было, ведь его сразу нам представили, как Ибрагима. Вот так русский красивый, добродуш -ный парень получил себе имя кавказского разбойника, отбываю – щего ссылку в Сибири.
Итак, у нашего Ибрагим приближался день рождения.
В назначенный день он нам объявил, что мы все дружно идем в гости. Долго проехав на троллейбусе, мы оказались где – то в старинном
районе города, где стояли только одно – и двухэтажные деревян -ные дома с причудливой деревянной резьбой снаружи и не обустроенностью внутри.
Вокруг всех домов стояли традиционные для Томска того времени высоченные деревянные заборы, поставленные сплошной стеной без зазоров и щелей, вдоль которых тянулись деревянные тротуары.
Виталий завёл нас в один из домов, мы прошли внутрь квартиры.
А там, как по мановению волшебной палочки были накрыты столы с выпивкой и закуской, и никого кроме нас!
Мы попали в гости на правах хозяев!
Подняв пару раз тосты за здоровье новорожденного мы и не знали, что делать дальше.
В отдельной квартире находилось нас шесть человек парней и чем себя развлечь мы даже и не знали.
Как полагается в подобной ситуации, нашелся «рояль в кустах», а точнее гитара во второй комнате.
Мы тогда ещё и не предполагали, что Виталик умеет хорошо играть на ней, да и поёт он, оказывается, вполне прилично, в отличие от всех нас. И он заиграл знакомую мелодию и произнёс первые слова песни, которую знали все. Это привело к возникно – вению хора исполнителей. Точнее секстета. Мы пели не голосом. Этого требовала и исполняла душа, поэтому на качество пения никто внимания не обращал. Вокруг были все свои, стесняться тоже было некого.
Дурными голосами мы прокричали:
Ты у меня одна
Словно в ночи луна
Словно в степи сосна
Словно в году весна!
Нету другой такой
Ни за какой рекой,
Нет за туманами,
Дальними странами…
Следом, не поддерживая стихийно возникшего лирического настроения, он запел то, что нередко мы горланили и без гитары.
Всего один мотив Доносит с корабля Один аккредитив На двадцать два рубля
А жить ещё две недели Забот на восемь лет Но я докажу на деле На что способен аскет.
В столовой номер два Всегда стоит кефир. И мыслей полна голова. И все про Загробный мир!
Одну в кафе позвал. Увы, романа нет! Поел и побежал Как будто в туалет.
Дежурная по этажу
Грозила мне на днях. В гостиницу вхожу Бесшумно, на руках!
А жить ещё две недели. Забот на восемь лет! Но я докажу на деле На что способен скелет!
Нет! Это всё – таки не то! Всё же лирическая песня оказалась сильнее разбитной, весёлой!
–Ребята! А я как – то в кино услышал стихи. Автора не знаю, даже название фильма забыл, а вот стихи помню. Буквально восемь строк, но они, что называется, запали…