Предмет на столько сложный, что списать и сдать его просто невозможно, нужно хотя бы немного уметь объяснить то, что умуд- рился списать. А уж по этому объяснению профессору становится абсолютно понятно: разбираешься ты в его предмете или нет. Поэтому никто ставку на списывание не делал, все старались разо – браться в предмете обучения.
Да и сама манера приёма экзамена бала совершенно ориги -нальна и неповторима.
Подготовившись к ответу, студент подходил к столу экзаменатора, присаживался на стул и …молчал.
Молчал при этом и экзаменатор. Преодолевая затянувшуюся паузу экзаменуемый неуверенно спрашивал:
– Отвечать можно?
– Я этого уже дано жду от Вас! – слышался ответ.
Начинался ответ на первый вопрос. При этом студент рассказывал, а профессор рисовал у себя на листке какие – то геометрические фигуры, совершенно не связанные с услышанным.
Высказав всё, что только читал или слышал по указанному вопросу, студент замолкал, как всегда ожидая дополнительных или наводящих вопросов. Но они не следовали.
Помолчав ещё некоторое время, студент позволял себе спросить:
– Можно переходить ко второму вопросу?
– Пожалуйста!
Точно так же шёл ответ на второй и последующие вопросы билета. Закончив отвечать, экзаменуемый говорил, что ответ закончил.
Совершенно без всяких эмоций Полетика молча брал в руки
зачётную книжку и отдавал в руки студенту.
Это самое страшное, что могло произойти! Это означало «неуд» и пересдачу экзамена!
Любую другую оценку профессор проставлял в зачётную книжку, совершенно молча, и без эмоций и отдавал её в руки студенту.
И лишь только после этого тебе становилось известно на сколько оценены твои знания.
Вот в такие условия мы пришли на свой экзамен.
Михаил Фёдорович нас всех рассадил, собрав зачётки и зафикси -ровав для себя выданные каждому на руки билеты.
В это время его вызывают на совещание на кафедру.
Он сказал, что через полчаса вернётся и начнёт приём экзамена!
Все готовились по – честному, но потом, не выдержав, всё – таки сверили свои знания с тем, что написано в лекциях.
Вполне удовлетворившись увиденным стали спокойно дожидаться экзаменатора, но почему – то тревогу у всех вызывала неуверен -ность в готовности Грицкова Сергея.
У него спросили, как обстоят дела?
Он всем показал большой палец, спокойно восседая за партой, что всех успокоило. Пришел с заседания кафедры Полетика и начал опрос.
Третьим отвечать он вызвал Сергея. Тот подошёл к столу и сказал:
– А я не готов!
Мы не ожидали такой реакции от вечно уравновешенного профессора.
Он взорвался как тротиловая шашка!
Его взрыв чуть не убил наповал Грицкова, который убегая от страшного гнева преподавателя, потерял дверь и упёрся носом в угол. Не имея возможности выскользнуть в коридор, он начал оседать на ватных ногах и только в этот момент он услышал крик Полетики:
– Пошёл вон! Дурак! За полчаса даже списать не сумел! Ты у меня никогда третий курс не закончишь!..
От этого двоечник подпрыгнул как – то несуразно и выпал в дверь, ведущую в коридор. Именно выпал, поскольку не сумел перетащить ноги через порог и растянулся во весь свой рост в коридоре.
Мы тут же среагировали на эту ситуацию. Извинились перед профессором и попросились выйти на минуту.
Этой минуты нам хватило, чтобы поймать антигероя и, зажав его в углу, заставить идти извиняться перед профессором, а также просить разрешения на завтрашнюю пересдачу.
Мы вернулись в аудиторию, следом с нерешительным стуком вошел изгнанный.
Он попытался всё сделать, что мы от него потребовали, но препо -даватель с ним говорить не хотел, и только когда услышал нашу просьбу, то понял, что вернулся тот не сам, а по нашему настоя -тельному требованию. Выгнав Грицкова, он нам сказал:
– Пусть завтра к десяти приходит ко мне в профессорский кабинет на пересдачу.
Трудно представить, что за одну ночь этот предмет можно выучить хотя бы на тройку, но факт получения тройки нашим одногруппником был зафиксирован в его зачётной книжке и в ведомости сдачи экзамена. Скорее всего это была не его, а наша тройка! В таком ритме прошёл осенний семестр и сессия, в таком же ритме прошли и весенний семестр со своей сессией.
После её окончания мы готовы были выслушать от декана распре – деление по предприятиям на летнюю производственную практику.