— Так я сперва сущность твою узрел, а уж опосля внешность, — пояснил Данжер. — Но скажи мне, что означают слова твои об оживлении?
— То и означают. Какая-то сволочь меня пристрелила, а Врангель озеро нашел с живой водой.
— Слыхивал я про это чудо, но веры у меня сей сказке до сих пор не было. Однако, вижу я и то, что не обманываешь ты меня.
— Опять ты меня "читаешь"?! — возмутилась я. — Будешь продолжать, нарочно врать тебе стану. Ты знаешь, я такая…
— Да уж ведомо мне, какая ты! — тоже завелся Данжер. — Кому велено было в бой не вмешиваться? Кто божился, что в пекло лезть не будет? Верно делает Тугарин, что женщин своих в строгости держит! Ни одна из них сего не сделала бы! Фьяна, ну почему твои родители не воспитали тебя в послушании и смирении? Откуда в тебе столько строптивости? Да разве ж бывают такими женщины? Ты храбра, умна, горда, отчаянно дерзка, непослушна… Но благоразумием, кое является достоинством женщины, увы, не отличаешься!
— Да начхать! — хмыкнула я. — В моей стране благоразумие вовсе не возглавляет список женских достоинств.
— Непонятно мне сие… что же тогда достоинство? И ужели с этим согласны мужчины, коим женщины себя вручают?
— Ну, во-первых, это еще большой вопрос — кто кому кого вручает. А во-вторых…. мужчина, которому я отдам себя, должен меня любить. И принадлежать только мне. Ну, это мы с тобой уже обсуждали.
— Мужчина, которому я отдам себя?! — практически взревел окончательно вышедший из себя василевс. — Запомни, Фьяна, мужчиной, которому ты себя отдашь, буду я! Или ты вообще не достанешься никакому мужчине!
— Что?! — впала я в ступор от такого поворота событий. Однако Данжер, похоже, уже был не в состоянии ни объяснять что бы то ни было, ни контролировать свои поступки.
Бесцеремонный василевс, который, как оказалось, довольно тяжело пережил факт моей смерти, больше не хотел ждать. Он снова заключил меня в объятия и начал осыпать поцелуями. И этот мощный, полный жизни, неукротимый порыв заставил меня забыть обо всем. Данжер подхватил меня на руки и, открывая пинком двери, потащил в спальню.
Василевс действительно не хотел терять времени. Находившаяся в его руках жизнь была слишком коротка, хрупка и непредсказуема. Известие о смерти Фьяны оказалось для него чересчур болезненным. И тяжелым. И еще раз испытать такое Данжер отнюдь не горел желанием. Василевс просто не мог допустить мысли о том, что Фьяна может снова исчезнуть из его жизни. И пусть она больше не рассказывает ему о своих дурацких традициях! Фьяна будет принадлежать ему, и точка!
Прикосновения Данжера стали более страстными, более собственническими, жадными, они призывали Фьяну уступить ему с безраздельной страстностью, и она уступала. "Может, мне нравится проводить время в одной постели с Фьяной именно потому, что хоть здесь она не сопротивляется и не считает слабостью уступить", — ехидно подумал Данжер. И это была его последняя внятная мысль. Безумное наслаждение подхватило его на своих волнах, и он поддался ему, тоже уступая, взлетая и шепча невнятные ласковые слова на разных языках. Видимо, такая уж это была сумасшедшая ночь. Ночь для колдовства, когда феи водят свои магические хороводы и нимфы выходят из водных глубин ручьев и озер, чтобы околдовать неосторожных смертных. Ночь для любви, когда чувства обнажаются до предела и не опасаются собственной незащищенности. Это была ночь, когда было можно все. И даже чуть-чуть больше.
— Ты останешься в Фотии? — тихо спросил Данжер, когда все закончилось.
— Останусь, — пообещала Фьяна.
— А как же Мирослав?
— А Мирослав, между прочим, узрев мою сногсшибательную красоту, клеиться ко мне начал, старый пень. Я, естественно, ему отказала, и князь просто послал меня к чертям собачьим
— Мыслю я, вряд ли собачьи черти тому обрадовались, — съехидничал Данжер.
— Ах, вот ты как!… Ну, держись!…
Когда я прикидывала, сколько мне понадобится времени, чтобы собрать вещи и перевезти их из своей избушки без курьих ножек к Данжеру, то (учитывая скорость полета ступы) получалось в общей сложности максимум три часа. Угу. Счаз-з-з! Три часа я потратила только на то, чтобы уговорить переехать Нафаню. Мало того, что домовой дулся на меня за то, что я слишком долго дома не была (причем всякие мелочи типа смерти в оправдательные аргументы не принимались), менять место жительства он категорически отказывался! Дескать, в княжеских теремах домовые не водятся. Кто это сказал? Пришлось пускать в ход самую грязную лесть и жаловаться на бардак в замке. «Сломался» Нафаня на моем нытье про пропадающие постоянно ложки, наглых крыс и ленивых слуг, оставляющих в углах мусор. После чего я еще час уговаривала домового залезть в ступу. Так что когда мы, наконец, добрались до Фотии, Данжер уже нервничать стал. Пришлось мне его успокаивать, целовать и опять отвлекать от дел насущных.
Впрочем… с насущными делами и Старот неплохо справлялся. Правда, заставить василевса соблюдать хотя бы элементарные правила приличия не мог ни он, ни я, ни кто-либо другой. Честно говоря, я и сама плохо представляла, как мне удастся совместить должность личной ведьмы василевса с положением его же любовницы, но мне и в голову не приходило, что Данжер поселит меня в своем замке официально. Он даже слышать не хотел ни о каких тайных связях! В его замке я стала полноправной хозяйкой. Кстати, первое, что я сделала в данной роли — избавилась (от греха подальше) от гарема, раздарив его особо отличившимся подчиненным василевса. Вторым пунктом стал поиск себе подходящего занятия (благо, в восстанавливающейся Фотии работы было выше крыши и навыки по бытовой магии я могла оттачивать без особых проблем). Каждое утро Старот притаскивал мне целые списки подобных первоочередных дел. Причем делалось это не столько потому, что народ не мог без магии обойтись (обходились же до сих пор!), сколько затем, чтоб убрать меня с глаз василевса. Ибо в моем присутствии серьезными делами Данжер заниматься был просто не в состоянии. Мне кажется, дай ему волю, мы вообще из постели не вылезали бы.