В этой смуте десять поколений
сгинули без пользы, без следа.
Изрубили на куски друг друга…
Больно! Больно! Что же вы, князья?
Нет в истории спасательного круга,
ничего исправить в ней нельзя.
Видим мы все прошлые ошибки,
убеждая: мол, не повторим,
убеждаясь в равновесье хлипком -
хорошо хоть то, что говорим.
Надо делать…надо что то делать;
нам никто не в силах объяснить,
почему во злобе без предела -
беспредела так легко достичь.
Вот они, все заповеди рядом, -
выписаны бережно давно.
Почему мы не стремимся к кладу,
почему кунаемся в дерьмо –
С головой – вот парадокс столетий!
Жизнь в миру – войны кровавый след…
Каждый призван за себя ответить -
выхода другого просто нет.
За себя. Здесь ни при чем законы,
обстоятельства и суета и рок.
Как пройдешь ты жизни перегоны?
По какой из тысячи дорог?..
Русь моя! Святое это слово
опаляло тысячи сердец,
и, на бранном поле Куликовом,
делом проявилось, наконец!
Хан бежал, полки свои бросая,
Русь его преследовала вслед,
вышвырнув проклятого Мамая,
первый раз за полтораста лет.
Слава, слава вам, орлы-герои!
Вы Руси приблизили рассвет!
И один бывает в поле воин,
Если этот воин – Пересвет!
Вспомним, кто благословил на сечу
Князя Дмитрия, и кто послал, любя,
Через битву, в нашу память вечную
Пересвета-силача и Ослябя?
Сергий Радонежский. Первым,
Замолив за русичей грехи,
Он у Бога вымолил победу,
Вдохновенно, как поэт стихи.
Сергий звал не к внешнему блаженству,
Не к дарам, что упадут к нам с неба,
К внутреннему звал он совершенству,
Звал туда, никто где еще не был.
Несмотря на нищету и смерть,
Звал в себя, а не в других смотреть.
Сергий, Сергий, этот монастырь,
Что избрал ты вотчиной столетий,
Так раздвинул горизонта ширь,
что твою идею не заметили.
Ценный злак, заброшенный в пустырь
Глохнет там, где даже солнце светит.
Скорбно: жемчуг превратился в пыль…
………
Мир, очевидно, неспроста,
Всегда на подлости готовый,
И лишь от рождества Христа
Пошел отсчет деяний новых.
Тогда мир злобы перестал,
Повсюду скалить свой оскал,
И всех ковать в свои оковы.
Лишь у Иисусова Креста
Раскрылись истины уста,
Набухнув тяжестью суровой.
Нам неприятны зло, лукавство,
Коварство, наглость и обман.
Идеи равенства и братства
Пришли от первых христиан.
Но, к сожаленью, дьявол в силе,
И с ним – бессчетный легион;
Богатство, власть, что ни просили –
Беспечным людям дарит он.
Зло, к сожалению, на трон,
Садится в справедливой тоге,
И лишь потом его дороги –
К оврагу, вниз, меняя тон.
Меч поменяв на нож убийцы,
И правды кличь на лжи разгул,
Друг с другом грызлись управители,
Так, что стоял над Русью гул.
О сколько, сколько ты терпела,
Моя бесценная земля,
как еж утыканная стрелами,
В крови и пепелищах вся.
Щитом ты для Европы стала,
Разбитым вдребезги щитом.
Да, на колени ты упала,
Да, двести лет ты прорыдала,
Что б встать и отомстить потом!
О Русь! Та месть была бескровна,
И в этом тоже подвиг твой.
Ты двести лет не знала крова,
И вот внезапно, под Угрой
Свои ты выставила силы,
Свою уверенную рать.
И ты без боя победила,
Врага заставив удирать.
Бежал бесславно в свои степи,
И там, среди своих же чад,
От рук убийц погибель встретил,
Последний властелин, Ахмат.
И роли поменялись круто:
Орду усобицы и смуты,
Интриги, дрязги, сети склок,
Разъели, словно ржавь, клинок.
А Русь в Москве объединили,
И при Василии, как встарь,
Не зря в народе говорили:
На небе Бог, в столице – царь.
Москва, поднявшись, воссияла,
Когда Константинополь пал,
И эстафету россиянам
Христовой веры передал.
***
Из глубины веков видней
и мудрый инок Филофей
так говорил: два Рима пали.
а третьему – в Москве стоять,
четвертому же не бывать!
С тех пор Москве молиться стали
и иго стали забывать.
….
Иван Васильевич серьезно
вошел во власть в семнадцать лет.
вначале не был он ни Грозным,
ни злым на этот белый свет.
Освоившийся юный гений,
с татар сбив их былую спесь,
два царства бросил на колени-
была ужасна его месть.
Он отомстил за поруганье
и беды прежние Руси.
Но Бог, потомкам в назиданье,
не принял зла, и не простил,
Ивана жуткие забавы.
И вот опять скатились мы -
с вершины цареградской славы