Соблазнов много за порогом,
Исход у всех у них один.
Бог есть любовь – мы это позабыли,
Мы в сердце ненависть зажгли,
От истины своей уплыли,
Сожгли все наши корабли.
Мы думали: разбили шведов,
Французов, немцев разобьём,
Отпразднуем свою победу,
И славно, справно заживём!
Война последней будет эта,
А после – Боже мой – ни-ни!
Все так же кружится планета:
В раздорах ночи, в склоках – дни…
Бог есть любовь, но мы в ней новобранцы.
А вот сосед не хочет мирно жить –
Так что ж его – за стол сажать, поганца,
И осетриной потчевать-кормить?
На этот счет у всех был путь проторен:
Дубиной примеряешься меж глаз
И – потчуешь, затем чтобы не вздорил,
А не поможет – можно еще раз!
Вот и вражда: поехало-попёрло,
Кровавой мести шевелиться спрут,
И руки лезут, лезут, лезут к горлу,
И эстафету дети переймут.
На пол ударе б нам сдержаться, на пол слоге,
Как о себе, о ближнем порадеть.
Но шепчут нам совсем другие боги:
Смерть чужаку! Всем, кто не с нами – смерть!
Ангельский щит под дубиной трещит,
Мы докатились до адского скотства:
Не красота уже мир защитит,
А осознание нами уродства.
Впрочем, надежда и эта слаба –
Бал сатаны на земле повсеместно;
А добродетель – как та вдова:
Сама себя лупит по мягкому месту.
«Господи, Господи – люди орут,
Силу нам дай, разгуляемся в сече!
Зло мы растопчем за десять минут,
Только дубину пошли нам покрепче»!
Зло раздавить мы пытаемся злом,
Может быть даже и более низким.
Кто дал нам право жизни на слом
Как искорёженный трактор затискать?
Кто дал нам право – судить за других?
В бункере сидя, «молясь» на иконы,
В бой посылать «россиян дорогих»,
Что б на башке удержалась корона?
Кто дал вам право? Бог не давал!
Власть перенявши из рук сатаны,
Гонят князья, как девятый вал
Черные беды на крыльях войны.
Гонят, в молитве лбы расшибая –
Это ль не верх лицемерия?
Вы же не Бога себе призываете,
Вы призываете зверя!
Есть уже есть и в компьютерах клейма,
Что закрепят на тупом вашем лбу –
Липкими, жирными каплями клея,
Все три шестёрки – в единый табун.
Мы в размышления больше не верим,
Библия книгою стала простой,
Зверя, умаслить, решившись елеем,
Мы призываем его на постой.
Мы призываем и он не замедлит
Лапы свои протянуть с пустоты:
В душу вопьются стрелами стебли,
И моментально дадут росты –
Мести и чванства, скорби и смуты,
Зависти, злобы и нищеты.
Эти ростки очень быстро опутают,
Выбросят почки, раскроют листы…
В их прохладительной, тенистой неге
Думать не надо: живи, как живешь.
Душат, как щупальца эти побеги
Правду меняя на гнусную ложь.
***
В моей поэме, страстной и сумбурной,
Прослеживается мысль из-под пера:
Неважно, что была эпоха бурной,
Важнее, что она – была!
Сейчас нас убедить хотят –
На уровне слепых котят:
Мол, нет Руси, а есть народ,
Который только водку пьет,
И неизвестно, чем живет.
Мол, скоро час его пробьет.
А если нет своих титанов,
Бери их пачками – с экранов.
Постыдный телемаскарад
Нам выставил зловещий ряд –
Убийц, магнатов, потаскух,
Зловещих стариков, старух…
И мы на собственной земле –
Как на пиратском корабле.
В семидесятых – благодать:
Век «золотой» казался беспредельным!
Тогда девиз был: у природы взять –
Всё, что ни есть, желательно без денег.
Без денег, как известно, черт бездельник,
Но наша голь на выдумку хитра;
Вот почему десятки поколений
Мясной бульон варили с топора
(На топоре, конечно, кровь была)…
Те, кто на свет родились не вчера,
И знают цену истине и дружбе,
Тем о «застое» сказывать не нужно –
Эпоха свила в них гнездо сама.
К несчастью в затянувшейся премьере
Не оставалось места вере.
Нас погубило неверие в Бога.
Бога живого, не образов.
Нам до победы осталось немного,
Но … сатаны услыхали мы зов!
В этом была россиян ошибка.
В этом. И тот, кто стоял у руля
Спутал оскал с добродушной улыбкой,
И проложил туда курс корабля.
Видимо, смотрится из кремля,
Через пластмассу еврооконца
Свет заходящего тусклого солнца
Ярче, чем наша былая заря…
Но неужели все было зря?
Взлеты, паденья, кипящие волны
энтузиастов-фанатиков полные,
стройки великие, счастье без меры,
ладан и запах горящей серы?..
Что у нас не было крова и пищи?