— Так Сыщика уже вторые сутки прорабатывают.
— Правильно делают. А если бы подорвал самолет?
— Да я, товарищ капитан, насчет вот его, Сыщика, и пришел.
— Не Сыщика, а младшего сержанта Сыщикова. На адвоката после войны решил учиться? Практику приобретаешь? Ну выкладывай, что у тебя?
— Его я защищать не собираюсь. Начальство критиковать хочу! — хмуря брови, сказал Иванидзе.
— Еще один критикан на мою голову свалился, — усмехнулся заметно остывший Залесный. — С кого начинать будем?
— Сыщика сначала отпустите, — хитровато прищурился сержант.
— Ну что ж, Сыщиков, идите. Слушаю вас…
«Вот это фокус, — удивленно подумал, уходя, приборист. — Иванидзе пришел заступаться. А сам недавно посмешище из меня сделал».
Не любил приборист чистить ботинки. У него они то грязной коркой покрывались, то каши просили. А тут как-то утром встал Сыщиков, видит, один ботинок блестит как зеркало, другой грязный. «Кто обувку подменил?» — спросил Сыщиков. В ответ раздался дружный хохот собранных Гогой друзей. Оказалось, он так начистил один ботинок, что его не узнал даже сам хозяин.
— Вот мы, товарищ инженер-капитан, готовим «илы» к полетам, — продолжил Иванидзе, когда приборист отошел, — заправляем горючим, снаряжаем пушки и пулеметы, подвешиваем бомбы, проверяем приборы — все делаем, чтобы боевой успех обеспечить. Понятно я говорю, товарищ инженер-капитан?
— Разве я не знаю, чем технический состав занимается?
— Знаете. А вот о том, какой урон наносим фашистам, мы часто понятия не имеем. Из рассказов летчиков узнаем о результатах штурмовок, и то не всегда. Еще по-разному говорят. Младший лейтенант Киселев может присочинить, что самого Геринга в землю вогнал. Капитан Вологдин — тот больше отмалчивается. Видел бы Сыщик, простите, Сыщиков, результаты наших трудов — иначе бы к делу относился.
— Спасибо, Иванидзе. Мысль толковая. Доложу о разговоре начальству. Думаю, и майор Гусев, и парторг эскадрильи поддержат. Сделаем стенды с фотографиями.
На следующий вечер в землянку-клуб Залесный и Вологдин пришли вместе. Стенд уже заканчивали, около него, разглядывая фотоснимки и подписи к ним, толпились техники, механики, мотористы. Результаты ударов по вражеским войскам были впечатляющими: искореженные взрывами бомб автомашины и танки, разбитые реактивными снарядами орудия, горящие бронетранспортеры и вагоны, разрушенные блиндажи.
— Узнаете богатырских птичек по почерку? — обратился старший лейтенант Калашников к товарищам. — В народе говорят: «Сто лет глядел бы на дело рук своих». Видите, нацеленная на Ленинград, на нас с вами техника уничтожена до вступления в бой…
Донесшийся в землянку сигнал тревоги прервал беседу.
— Все на аэродром и в укрытия! — распорядился парторг Калашников.
Надрываясь, гудели моторы пикировщиков. Летчики и техники, изредка выглядывая из выкопанных поблизости укрытий — узких зигзагообразных земляных щелей, радовались тому, что бомбы взрываются далеко от штурмовиков, защищенных земляными стенами капониров. Но вдруг с неба посыпались зажигалки. Огонь растекался по земле, слепил привыкшие к темноте глаза.
Одна из бомб попала в бензозаправщик, стоявший неподалеку от самолета Вологдина. По бензоцистерне автомобиля поползло белесое пламя. Минута-другая — и мог грянуть взрыв, который грозил гибелью самолету. Первым это понял Иван Залесный. Выскочив из траншеи, капитан бросился к автомашине.
— Куда? Рванет! — кричали вслед бегущему.
Инженер прыгнул на подножку машины, рывком открыл дверцу кабины. Радостно екнуло сердце, когда увидел торчащий на месте ключ зажигания. Взревел мотор, и горящий бензозаправщик факелом понесся в сторону от капониров. Чуть погодя вдали грохнул взрыв. «Что с Залесным? — думал Вологдин. — Неужели…»
Отбушевала огненная пурга, ушли «юнкерсы». Вологдин подбежал к своему штурмовику. Следом в канонир вошел улыбающийся инженер. Тронув пуговицу на комбинезоне Вологдина, сказал:
— С тебя причитается, Михайло. Не отгони я цистерну, остался бы ты безлошадным.
— За мной не постоит, — обнял товарища Вологдин.
— А если серьезно, едва не осталась моя Наташка вдовой. Хорошо, канава рядом оказалась. Я из кабины прямо в нее. Оглушило… А бензозаправщик жаль, совсем новая машина.
Он был неподражаем, этот Залесный. Случайно уцелев, он жалел чуть не погубивший его бензозаправщик. А Михаил знал, что жену инженера Наталью отправили на Большую землю беременной.
Вот такой он, инженер эскадрильи Залесный. Был на волоске от гибели, а уже думает совсем о другом. Не о нынешнем — о завтрашнем дне.