Командующий авиацией поднял усталые глаза от госпитальной справки и сказал Михаилу, глядя на него ласково, словно отец:
— Написал резолюцию, открывающую вам путь в небо. А прокладывать его вновь предстоит самому.
Все стало для Михаила на свои места, обрело полную определенность. Кончились дни больших тревог и ожиданий, начинались дни большой работы.
— Видишь? — показал капитан резолюцию командующего авиацией ожидавшему его в приемной Гусеву.
Тот прочитал вслух:
— «Посоветоваться с врачами и быстрее ввести в строй». Быстрее в строй, значит, сейчас же в часть лететь надо.
…Не успел капитан Вологдин раздеться в комнатке аэродромного домика, как влетел запыхавшийся Гога Иванидзе.
— Товарищ командир! Вот из дому недавно прислали, возьмите для поправки. — И протянул несколько крупных розовых яблок. — Сплошные витамины, сразу все болячки заживут!
— У меня без яблок все давно зажило.
— Вот это хорошо. Поверьте моему слову, товарищ капитан, — взволнованно и потому с большим, чем обычно, кавказским акцентом, говорил Иванидзе, — лучшая процедурная — кабина самолета!
— Ты, Гога, все такой же, не унываешь. Вот встретился с тобой, с другими товарищами, сразу лучше себя почувствовал.
— Все рады, товарищ капитан, что вы вернулись! Давно вас ждали!
— На добром слове спасибо тебе, дружище. А яблоки съешь сам, у меня есть свои, дорогой купил.
Вечером, когда закончились первые хлопоты Вологдина, к нему зашел командир эскадрильи. Разговаривали о событиях прошедших месяцев и, хотя понимали все с полуслова, никак не могли наговориться. Михаил рассказал о ранении, о госпитале, о заботливом профессоре-хирурге, о встречах с тещей и о том, как живут и трудятся в далеком тылу люди.
— Да что это все я да я… Ты рассказывай. Как воюем? Все ли живы? — попросил наконец Вологдин.
— Эскадрилья воюет хорошо. Летаем. Бомбим. Стреляем. Все как надо на войне. Были и потери. Пришли новые люди. С ними познакомишься.
— Новый орден у тебя, за что? Я такого еще не видывал!
— Нахимова второй степени.
— Узнал адмирала по профилю, а ордена в натуре не видел. За что такие дают? — спросил Вологдин.
— Мне за организацию взаимодействия авиации с торпедными катерами дали. Вместе конвой атаковывали, мы — с воздуха, морская кавалерия — с воды. Действовали успешно. Но мне не повезло: подбили. Воздушного стрелка тяжело ранило, сейчас со мной твой Долгов летает. На воду самолет с трудом посадил. Часа полтора болтались, пока катерники не подобрали. — Гусев потер руками глаза и добавил: — Вот что, Михаил батькович, идем-ка спать!
Придя к себе, майор погасил свет и лег, но вопреки усталости сон не шел. Как же помочь своему заму?
План был ясен: сначала полеты на У-2, освоит этажерку — на полковой учебный «ил» пересядет. Но майору доселе не приходилось вывозить пилота, у которого одна нога короче другой. «Не только с полетов надо начинать, — решил он, — но и с удлинения педалей для управления. Надо потолковать об этом с техниками».
…На высоте тысяча метров командир эскадрильи передал управление самолетом Вологдину. Михаил взялся за ручку, и его охватило знакомое волнение, как много лет назад, когда он первый раз курсантом поднялся в небо. Пока он вел машину по прямой, все шло хорошо. По когда потребовалось повернуть, Вологдин слишком резко дал рули, и шарик «Пионера» ушел вправо. Гусеву пришлось вмешаться.
— Говори, командир, — тихо, так, что его слова трудно было расслышать, спросил Вологдин, когда У-2 сел, — не гожусь?
— Все надо начинать сначала. Придется попотеть.
— Спасибо!
Летали, как только комэск выкраивал время. Трудно было удерживать направление при взлете и посадке самолета. Несколько дней только тем и занимались: взлет-посадка, взлет-посадка… Еще сложнее оказалось летать на учебном штурмовике. И все же, возвращаясь из полета, Михаил чаще слышал долгожданное: «Замечаний нет!» Как угадал комэск его психологический взлет, он не знал, но именно эти дни вернули ему уверенность в себе. И вот после очередного полета услышал наконец: «Теперь можно в самостоятельный. Как на заре авиации говорили — мягкой посадки».
На фронте воюют и учатся, учатся и в бою, и на полигонных мишенях. На отлично Вологдин отстрелял по макету автомашины, точно в цель положил бомбы. Командование доверило Михаилу самолет. Свои силы он знал, но где гарантия, что не подведут ноги, что летчик сумеет при необходимости быстро уклониться от зенитного огня?