Радости не чувствовала вообще. Только так, слабое удовлетворение. Зато отлично чувствовала злость, она начала на меня накатывать невероятными потоками. Чуть что – я сразу злюсь. Конечно, я тоже подавляла ее.
Но, во-первых, её было гораздо сложнее подавить, чем другие эмоции. А во-вторых, я так сильно раздражалась именно из-за этой апатии. Я вгоняла себя в рамки: учиться и ничего не чувствовать. И каждый раз злилась, когда не могу выполнить эту установку. Получается, я злилась на то, что я злюсь. Это не способствует ничему хорошему.
На факультативы по подготовке к олимпиадам по истории ребята часто приносили еду. Многие преподаватели сами много кормили нас, в основном всякой вредной едой. В классах обычно лежали какие-нибудь вкусняшки: шоколад, всевозможные печенья. Я, будучи жутко голодной после уроков, поглощала всё это с радостью и относительно бездумно, не до конца осознавая, сколько именно печенек я съела, пока слушала лекцию.
Сама тоже стала налегать на сладкое: оно лучше всего помогает, когда у тебя голодный обморок (такая противная штука, когда тебе жутко плохо от голода и нервов и ты даже можешь упасть в полноценный обморок).
В кафе чаще брала сладкое, чем нормальные блюда – они стояли дешевле, да и мне было привычно под них работать. Со своей апатией я не сильно парилась над качеством еды. Я ела, уча что-то; ела, переписывая что-то; ела, читая что-то. Я действительно не хотела есть из-за апатии. Не хотела никакой нормальной еды.
Но когда я понимала, что я голодная, я срывалась на вкусняшках. Часто такое было, что я голодаю весь день с семи утра, а потом в 17 часов объедаюсь печеньками до полной сытости. Это, конечно, ни к чем хорошему не приводило. Представьте: наесться печеньками так, чтобы хватило на дневное функционирование. Такая себе идея.
Я никогда в своей жизни не задумывалась над качеством и количеством поглощаемой пищи. Но когда я взглянула на себя после олимпиады в зеркало, я поняла, что потолстела килограмм на 10.
Раньше я нормально развивалась и росла, а теперь начала питаться сладкими вредностями. Но самый сок заключался в том, что теперь я уже не могла просто взять и перестать есть вкусняшки. Каждый раз я понимала, что хочу их невероятно и остановить себя не в силах. Это было уже реальной психологической проблемой. Мой язык привык кушать сладкое всегда и везде, а физику, которая дополняется безумными восклицаниями мозга: «Вкусняшки! Вкусняшки!», пересилить очень трудно.
Я еще буду над этим работать. Но все мои постепенные переходы на нормальное питание не заканчиваются успехом. Родители давят на меня, мол: «Иди в зал». Они недавно купили мне абонемент. Я пробежала на беговой дорожке двадцать минут, а потом стояла как дурак, придумывала, что еще можно сделать. В зал надо идти с понимаем того, чем ты собираешься заниматься, с программой тренировки. Мои родители об этом не позаботились.
Возвращаясь к тому, как я себя чувствовала, решив, что посвящаю себя олимпиаде. От ребят я отдалилась очень сильно. Не завязывала с ними долгих разговоров. Только на общие темы, по которым не придется говорить долго. Иначе я застревала на желании общаться надолго.
Однажды, в начале моей подготовки, я после урока, на перемене, разговорилась с ребятами в раздевалке. Мы вместе вышли из школы купить еду, потом решили пропустить следующий урок и сходить на какую-то выставку современного искусства. В итоге мы гуляли весь день. Потом пошли тусить к одной девочке, и я у нее переночевала.
Мы очень круто провели время. Но потом у меня были проблемы. Как с родителями, так и с самой собой. Родители действительно разозлились, особенно мать. И я тогда очень старалась войти в апатию. Выслушала ее холодно. И ушла. И была рада, что у меня получилось. Точнее, рада я была потом. Тогда я такая: ок. И всё. Ок. Всё ок. Как-то так.
После этого случая веселого времяпровождения я вывела для себя несколько истин. Я, гуляя с ребятами, не пошла на лекцию в ЦПМ, а именно на этой, которую я пропустила, разбирались очень-очень-очень важные вещи. Эксклюзив, как говорили мне мои знакомые, которые туда сходили. А меня там не было.
Я взяла конспекты у ребят, но они были скомканные и непонятные. Лекции никто не записывал.
Я рвала и метала. Очень злилась на себя. В следующие разы я отходила от друзей как можно раньше, не заводила с ними бесед.
В итоге и со мной их нормально заводить перестали. Я старался просто не попадаться на глаза тем, с кем мне хотелось бы сейчас гулять где-нибудь, сидеть в кальянной, беседуя и отдыхая. Я бежала к распечаткам и книгам. Заставляла себя ни о чем не думать и не грустить. Просто сидеть, читать, впитывать информацию.