После олимпиады я разочаровался в себе, в людях, в учебе, в отношениях разом. И несколько месяцев пытался выбраться из этого состояния.
В том числе поэтому я стал больше заниматься творчеством. Но тут тоже была проблема. Мне нужно было осознать, что я чего-то стою, потому что мне казалось, что я неудачник, который никому не нужен. Вокруг меня были только мои друзья. Ни родной девушки, ни родителей. Никого. Только лица, к которым я привык, но беспредельной симпатии не испытывал.
В этот период я стал меньше звонил маме, которая с сестрой и отцом жила в другом городе, и однажды она спросила у меня о причине такой редкости звонков. Я сказал, что все нормально и я просто занят.
Но какое-то время спустя после этого случая они приехали ко мне в гости в город на выходные. У нас завязался с мамой разговор о моей учебе, успехах, планах. Я сначала отвечал на ее вопросы спокойно, но в один момент не выдержал и разрыдался перед ней из-за осознания всего плохого в моей жизни – одиночества, усталости, разочарования, тленности и бренности мира.
Это услышал отец. Он подошел ко мне и сказал, что «плохому танцору все мешает» и что я просто оправдываю свои неудачи какими-то совершенно незначительными обстоятельствами. Он также сказал, что я просто культивирую свои страдания и делаю это только потому, что я ленив и боюсь больше заниматься. Или же боюсь признаться себе в том, что я неудачник и способен знаю не так много, как мне бы хотелось или как я думал раньше.
Меня эти слова сильно ранили, хоть я и привык к такому общению с отцом. Это еще больше усилило мое упадническое настроение.
Я бы сказал, что испытал эмоцию потрясения. Потому что мне смешно было слышать от отца фразу «плохому танцору все мешает», который сам постоянно жалуется на жизнь и достает этим маму.
Но при это я понимал, что он прав. Правда, я не чувствовал в себе сил взять и встать, идти напролом к своей цели, вообще не испытывая никаких моральных проблем и ни о чем лишнем не думая. Если бы все люди на свете так умели бы, то общество давно уже стало совершенным. А отец всерьез требовал этого от меня.
Я же оправдывался в ответ на его слова. Оправдывался тем, что мало из людей так умеет делать. И мне было трудно резко войти в это меньшинство. Я и так привык себя не жалеть. Поэтому, наверно, у меня получалось совмещать работу, учебу, подготовку к олимпиаде и даже личную жизнь. Но внутренние проблемы у меня всегда были, и я старался от них избавляться, но сделать этого в один момент у меня никогда не получилось. А тут отец мне заявил, что я вообще могу что угодно в каких угодно условиях, если захочу. Ну, конечно, это правда. Но легко сказать, а сделать трудно. Даже если я прекращаю оправдываться и иду напролом, как я часто и делаю, мне трудно, и полностью избавиться от эмоций не получается. А только при таком раскладе танцору ничего не будет мешать, я считаю.
Я чувствовал себя ничтожным, опустошенным, расстроенным. Родители только подлили масло в огонь своим приездом. Из-за них в том числе, наверно, я настолько долго отходил после расставания с девушкой и проигрыша всеросса.
Я помню, как ощущал себя в этот период. Но, если честно, когда я вспоминаю это, в груди появляется очень неприятное ощущение. Мне больно воспроизводить свои переживания. Ведь в конце концов я потерял свою цель, потерял мотивацию к чему-либо, очень сильно разочаровывался в себе, в учебе и в жизни. Тезисы вроде:
«я неудачник, я ничего никогда не добьюсь» крутились в моих внутренностях постоянно.
Я падал, вставал, но потом не понимал, зачем мне вставать и почему я опять падаю. Для чего мне вставать, если я снова упаду? Мне было страшно от этих вопросов. Я старался делать так, чтобы никто не знал, что я по ночам иногда одиноко рыдаю в своей тихой квартире с шумным шоссе под окном.
Я старался больше погружаться в общество друзей, так как перебороть это чувство настигающего одиночества, когда ты еще чувствуешь себя полным ничтожеством, трудно.
Но время шло, и я постепенно приходил к каким-то выводам. Слова отца я периодически вспоминал, и иногда они побуждали меня к какому-то действию, но в целом я относился к ним апатично (не как раньше).
Я старался вбить себе в голову идею, что я все смогу и что у меня все получится, надо только прилагать максимум усилий – только при таком раскладе, когда я не буду искать себе оправданий в страданиях на каждом шагу, я смогу чего-то добиться.
Суть была в том, что надо было устранить эти страдания. А я не мог сделать этого просто так. Да и сейчас не могу, на самом деле. Это, мне кажется, вечная проблемы многих людей. Просто кто-то достигает в ней компромисса, а кто-то, как я, не понимает, зачем компромисс, если жизнь говно.