– Неисповедимы судьбы произведений, – поддержал Борзеевич Дьявола.
– Подождите-ка… – Манька почесала нос, уставившись в столешницу задумчиво. – Это что же… сам Закон обгажен? Ни одной книжки больше в руки не возьму! – брезгливо поклялась она.
– Ну… Без мудрых наставлений хвалебные выступления вампиров не прожили бы и дня, но повествования вампиров лучше поставить с ног на голову, ибо рассчитаны на овец. Закрой глаза и иди по своей земле, как самая страшная нечисть – и мудрость откроется, – посоветовал Дьявол. – Знания – они в тебе и вокруг тебя. Каково тому, чье поле потоптали двенадцать учеников и толпа мытарей? Тот, кто побежал вслед вампира, закроет на преступление глаза, а я одерну – вот ты открыла для себя истину. Разве человек не ходит по своему огороду осторожно, чтобы не попасть в кабалу к Благодетелю, когда наступит зима? Или смоковница… Чем дерево не угодило? Может, возраст не подошел или обобрали плоды – и снова одерну: разве Бог, создавший смоковницу, стал бы губить ее? И вот он – вампир, узрела его во всей неприглядной лицемерности, а дальше и дела его раскрыла, которыми он землю полонил.
– Манька, молитвы не делают человека ни умнее, ни богаче – Сын Человеческий дает с одного конца, – поддакнул Борзеевич. – Много ты в дороге ему молилась? А посмотри, сколько получила.
– Вы реально решили меня убить? – испуганно пискнула она, протестуя всем своим существом.
Вот оно – нехорошее предчувствие! Умереть теперь, когда жизнь только-только наладилась. Она немигающе смотрела на Дьявола и Борзеевича, и хоть бы капля сомнения промелькнула в их лицах! Оба были настроены одинаково безжалостны. Они, значит, тут в райском месте останутся, который она через муки доставала, а ее в ад спроваживают, чтобы она еще и там слезою облилась… И ведь не согласишься – завтра доконают… С Дьяволом и того хуже – начнет пучить нечистью, и станет она в скором времени вылетать из всяких мест. Тогда про дворец лучше сразу забыть.
– Манька, я у Бога что ли учусь? – возмутился Дьявол, когда понял, что ответ скорее «нет», чем «да». – Я сказал: надо, значит, оставь сомнения. Не в бирюльки играешь, кровь вампира достаешь! – он смягчился и, пробуя убедить логическими измышлениями, по пальцам перечислил последние достижения. – Вот не подтянул бы на три по физкультуре, пнула бы так-то борющегося с тобой? А не направил бы в нужное русло, браталась бы с белыми медведями на крайнем севере. А избы? Были бы у тебя избы, не упреди я удар Бабы Яги? Не приписывай себе мои заслуги! На всяком свете ты не жилец. Мне, вот, без разницы, тут прозябнуть или где погорячее.
Дьявол ждал ответа, но ответа не последовало. Манька испепеляла обоих злющим взглядом, от которых Дьяволу было ни холодно, ни жарко, а Борзеевич еще ниже склонился над тарелкой, расшелушивая панцири раков и выколупывая мясо.
Дьявол тяжело вздохнул.
– Ну, поймала удачу за хвост, можно сказать, пожила как люд, куда еще-то? – пристыдил он ее. – Чем прыгнуть с Храма хуже, чем все смерти, которыми умерла давно? Все одно, мерзость ты, ибо на хребте твоем мерзость! Я, можно сказать, в гости тебя пригласил, а ты отказываешься… Считай, оборотни приблизили твою кончину и даже скосили мучительную смерть до пределов разумного мученичества. Признаю, вампиры испугались и не успокоятся, но вряд ли рискнут посадить твое бренное тело на кол или попросить в зеркальце посмотреться. Убивать будут надежными медикаментозными способами… Или просто бить… до смерти. А у меня не почувствуешь ничего, обещаю!
– Да где я Храм то возьму?! – сделала она последнюю попытку заступиться за себя.
– А избы – чем не Храм? – оскорблено вскинулся Борзеевич. – Главное, чтобы Алтарь был, – он обтер руки о рушник, вынул из кармана старый пожелтевший с дырами свиток, с не пойми каким абстракционизмом. – Вот, я тут прикинул…
– Прикинул?! Прикинул?! Ты что же, убить меня все это время планировал?! – не поверила Манька, обнаружив врага рядом с собой. Ум ее отказывался верить в очевидное открывшееся коварство.
– Ну… – без тени вины протянул Борзеевич, почесав макушку. – Знающий человек подсказку оставил, значит, выжил. Не ты первая, не ты последняя, были и другие, но что с ними стало – убей, не помню, – не стал он скрывать. – В темные времена я чуть совсем ума не лишился, разучился писать и считать…
– Но это же особенный Храм должен быть! Храм должен быть высоким, чтоб крыло Храма – и вид необозримый… А иначе, почему Спаситель Йеся отказался прыгать? С избы свалишься, шею не сломаешь! – не поверила она, заглянув в свиток.