Современный исследователь Ю.Нерсесов приводит еще более интересные цифры — с июля 1940–го по май 1945–го на стороне антигитлеровской коалиции погибло 45 тысяч французов, а по другую сторону фронта как минимум 83 тысячи{1}. Причем французский батальон СС из дивизии «Карл Великий» защищал рейхстаг, когда сами немцы оттуда уже удрали. В то же время о том, что у истоков пресловутого «французского» Résistance (Сопротивления) стоят наши соотечественники, не известно практически ничего. Именно они — потомки тех, кто сражался под Бородино, Малоярославцем и Смоленском, оказавшиеся после революции на чужбине — заложили основу движения Сопротивления и даже придумали ему название. И произошло это в то время, когда потомки наполеоновских шерамыжников в частях СС и вермахта собрались «доделать» на Востоке то, что не сумели предки.
Виднейший английский историк Алан Тейлор справедливо писал в своем труде «Вторая мировая война» (1975) о ситуации во Франции после заключения ею «перемирия» с Германией 22 июня (!) 1940 года: «Для подавляющего большинства французского народа война закончилась… правительство Петена осуществляло политику лояльного сотрудничества с немцами, позволяя себе лишь слабые, бесплодные протесты по поводу чрезмерных налогов… Единственное омрачало согласие: Шарль де Голль бежал в последний момент из Бордо в Лондон… Он обратился к французскому народу с призывом продолжать борьбу… Лишь несколько сот французов откликнулись на его призыв»{9}.
Яркое представление об отношении к тогдашним строителям «нового [мирового] порядка» в 1940–1944 гг. французского общества дают опубликованные Филиппом Ланье (накануне 60–летия высадки союзников в Нормандии) данные о масштабах массовых репрессий, начавшихся во Франции после изгнания фашистов:
«По всей стране были учреждены специальные трибуналы, которые, только по официальным данным, вынесли 128 тысяч приговоров тем, кого обвинили в пособничестве оккупантам. Были расстреляны 5 тысяч французов. Еще один миллион лишили всех гражданских прав, уволили с работы и обрекли на нищенское существование. Однако основные расправы происходили вне всяких судов и нигде не задокументированы. Партизаны и отряды вооруженных коммунистов расстреливали на месте тех, кого подозревали в сотрудничестве с немцами. Особенно безжалостно отряды Сопротивления мстили вооруженной немцами довольно многочисленной французской милиции. Происходившее было похоже на кровавую корсиканскую вендетту. Во Франции развернулась настоящая гражданская война, похожая на террор якобинцев в период французской революции. Отступники уничтожались целыми семьями. Священникам, которые помогали немцам, выкалывали глаза, выдирали ногти и закапывали в могилах живьем. Женщин, заподозренных в интимных отношениях с немцами, заставляли раздеваться и заниматься сексом с животными. На страну выплеснулась вся ненависть, которая накопилась за 4 года оккупации. Многие французы охотно соглашались работать на нацистов в качестве информаторов, полицейских, тюремщиков, палачей. Они, как и нацисты, ненавидели евреев и коммунистов, обвиняя их во всех своих бедах. Другие просто жили, не думая, кто им платит. Первым делом французские освободительные отряды, входя в город, захватывали и громили полицейский участок, тюрьму и здание местной администрации. Затем они брили головы женщинам, которые сожительствовали с немцами. Именно женщины становились главными объектами мщения. Им на грудь и ягодицы ставили раскаленные клейма в виде свастики. Но куда более страшная кара ожидала чиновников, работавших на фашистов. В Париже их сгоняли в средневековую тюрьму в центре города, где их ждали пытки и мучительная смерть… Новая волна террора началась весной 1945 года, когда опубликовали секретные немецкие документы с именами тех, кто работал на фашистов, и на родину возвратились французы из концлагерей. По всей стране сколачивались вооруженные банды, которые творили самосуд. По ночам бывших агентов гестапо тысячами вешали вниз головой на фонарных столбах. Отвечать за своих матерей пришлось даже сотням тысяч детей, родившимся у француженок от немцев. Их отправляли в детские дома тюремного типа, где не кормили и не обучали в школе. Многие из них покончили жизнь самоубийством. До сих пор дети оккупантов боятся сознаться в своем происхождении. Они опасаются давать интервью и рассказывать о своем детстве… В то же время во Франции сегодня возникло и своего рода нацистское подполье, которое восхваляет тех, кто помогал фашистам бороться с евреями и коммунистами. По данным европейского антифашистского центра, в Единой Европе сейчас формируется новая нацистская сеть наподобие той, что действовала в первые годы после войны, помогая военным преступникам бежать в Южную Америку. Особенно активна она в странах Прибалтики и на Западе Украины, где бывшие эсэсовцы больше боровшиеся за расовую чистоту, чем с наступавшей Советской армией, объявлены национальными героями…»