- Угощайся, - холодно предложила она, вернувшись в гостиную, разлила ароматный напиток по чашкам.
Поблагодарив Катарину, водчик сделал глоток, с мгновение насладился теплом, а потом решительно отставил чашку. Так начинают серьёзный и неприятный разговор.
- Метель не кончится.
- С чего ты взял?
- Её зовёт Конь. Ты ведь уже поняла, что он - последний бог? Конь спал, и холодные ветреные дни случались лишь изредка, а теперь, когда ты его разбудила... - Ларс произнёс это мягко, не обвиняя. - Пока он, безумный, носится по Дорогам, снег не прекратится.
- Даже когда наступит лето?
- Лето не наступит.
- Ты пришёл сказать, что в этом виновата я?
- Нет, - Ларс вновь взял в руки чашку, грея ладони о её горячие бока. - Я пришёл попросить тебя всё исправить. Вернее, помочь мне исправить.
Катарина молча отпила чая. Не хотелось выведывать у Ларса, как она должна усыпить безумного обозлённого бога.
- Я не смогу сам поймать бога, даже слепого. Дороги принадлежат ему и слушают его. Если Конь не захочет, никто его не догонит, даже не увидит, но он может прийти к тому, кто с ним связан. А ты прикоснулась к богу, королевна. Понимаешь? Он узнал тебя и, хочешь не хочешь, теперь вы связаны. Если выйдешь на Дороги, Конь встретит тебя.
Она сделала несколько медленных глотков. Чай закончился, и Катарине пришлось заговорить:
- И я должна выйти на Дороги, так? И что будет?
- Ты приручишь его, а я смогу поймать и усмирить. Не бойся, если он не убил тебя сразу, то теперь не тронет.
- Успокоил так успокоил, - протянула Катарина.
Предатели и преданные
Ларс вёл Катарину по Дороге, вымощенной гранитными плитами в три человеческих роста длиной. По ним змеилась позёмка.
Катарина ни на секунду не поверила в бескорыстность Ларса. Если наступит вечная зима, то живой город с ремесленными мастерскими, кабаками и госпиталем превратится в унылый перевалочный пункт для тех, кто хочет пройти по Дорогам. Да и желающих, надо думать, поубавится. Будет тогда сладкой жизнь водчика? Ой, вряд ли. Вот он теперь и готов за неё бороться, любыми способами. В то, что Конь не навредит ей, Катарина тоже не особо верила.
- Ещё долго? - спросила она.
Ларс свёл брови, глядя прямо перед собой.
- Почти пришли, видишь? - он указал рукой за поворот Дороги, где призрачно светились обломанные края каменных стен и наполовину раздробленные башни.
Катарина всмотрелась туда, куда указал водчик. На фоне бледно-серых развалин мелькнул отчётливый женский силуэт с волосами до пят.
- Не надо туда! - воскликнула Катарина. - Там смертовласка прошла. Я про этих покойниц слышала. У каждого, кто приблизится, они забирают душу, и та остаётся у них в волосах мучиться.
Ларс беззлобно рассмеялся, будто девушка рассказала детскую страшилку про чудище, живущее под кроватью.
- И ни один мужчина не устоит перед их неземной красотой? - шутливо уточнил он.
- А они и вправду настолько красивы?
- Красивы - вправду, а в остальном и крошки истины нет. Где ты смертовласку заметила? Пойдём к ней, сама всё увидишь.
Катарина обещала, что на Дорогах сделает всё, что прикажет Ларс, поэтому не запротестовала. Но шагать стала медленнее, до рези в глазах вглядываясь в мерцающие серым светом развалины.
- Они очень несчастны, - негромко заговорил Ларс. - Красивы и несчастны, ведь каждую из них когда-то любил бог. Неважно, ответной была любовь или нет, после кончины все они оборачивались смертовласками, потому что чувство бога сильнее желания обычной женщины. Впрочем, многие из них действительно любили своего бога и радовались, что смогут провести с любимым вечность. Только вот боги рано или поздно бросали возлюбленных, и те оставались бродить по Дорогам в одиночестве. Смертовласки так сильно тоскуют, что несчастные, неприкаянные души живых и умерших тянутся к ним и находят покой в их волосах. Вот так-то.
Ларс излагал легенду совсем иначе, чем мама Катарины. Не с отстранённой холодностью рассказчика, а с чувством, вырвавшимся из-под пресса времени. Будто в особенно тёмную ночь ему приснились давно забытые беды.
Закончив историю, водчик ободряюще улыбнулся Катарине, и девушка начала сомневаться, действительно ли слышала в его голосе грусть.
История о том, что даже любовь бога не может длиться вечно. Тут и невозмутимому Ларсу стоило бы погрустить.
Катарина не заметила, когда ровный гранит под ногами сменился хрустящими каменными осколками. Призрачно светящиеся развалины замка вдруг оказались совсем близко, и на стену, давным-давно свалившуюся в ров, взошла женщина. Её гибкий стан обнимало истлевшее платье, а волосы, похожие на чёрные языки ярящегося огня, хлестали воздух. Их движения непостижимым образом вырисовывали контуры человеческих лиц. Лица эти, как и сама женщина, показались Катарине невозможно притягательными. Она пошла вперёд, чтобы коснуться чёрных волос и навек забыть о тревогах. Но от смертовласки повеяло могильным холодом, который не спутаешь с обычным морозом. Очарование распалось.