Отключив рацию, военный медленно повернулся к своим напарникам:
— Слыхали новость, парни?
Солдаты быстро переглянулись, а тот, что стоял ближе всего к командиру, отрицательно мотнул головой.
— Выброс-то только по территории лаборатории ударил!
— Товарищ полковник, да как такое вообще возможно?
— Сам не знаю! Но яйцеголовые ублюдки утверждают, что все так и было. Один мощный точечный удар по сравнительно небольшому пяточку. Как вам такое? Будто бомбу сбросили! На остальной территории Зоны все прошло малой кровью. Аномалии остались на прежних местах, границы известных локаций не поменялись… Видно, кому-то там, ближе к реактору, не очень нравится то, что здесь происходит. Говорил я этим придуркам, что исследовательскую базу нужно строить за Периметром, но кто меня тогда слушал…
Ромеро принялся медленно сдвигаться в сторону. Его взгляд был прикован к крупнокалиберному станковому пулемету, направленному в сторону мертвых мутантов.
Неожиданно полковник насторожился, плавно поведя дулом своего автомата. Ромеро замер на месте, задержав дыхание.
— Видели?
Солдаты дружно передернули затворы.
— Воздух дрожит… будто над горячим асфальтом, там, у стены… Черт, это все, наверное, от нервов… Долбаный псевдогигант теперь определенно будет сниться мне ночами… На кой хер эти ученые ублюдки натащили сюда столько опасных тварей? Конечно, добром это кончиться не могло… Увольняюсь на следующей неделе к чертям собачьим! Пусть ищут на Большой Земле замену. С первой же «вертушкой» валю отсюда и вам, ребята, тоже советую… Пусть яйцеголовые сами выкручиваются, мне моя жизнь дороже любых денег…
Бочком вдоль стены Ромеро успешно пробрался за спины солдат. Мутант внутри недовольно заворочался, но особо вмешиваться не стал, потому что был пока сыт. Сталкер не хотел больше сеять смерть, особенно такую жуткую в объятиях чудовищного кровососа. Эти ребята еще найдут свою последнюю пулю. К ним у Ромеро не было никаких претензий, простые наемники выполняли обычную для себя опасную работу. Сейчас он ненавидел только тех изуверов, которые носили белые халаты, с умным видом ставя на людях и мутантах свои бесчеловечные эксперименты.
Где-то вдалеке раздались приглушенные автоматные выстрелы, затем разорвалась граната.
— Что за хрень? — Полковник снова снял с пояса рацию. — Пастушенко, доложите, что у вас там происходит? ЧТО?!! Мать-перемать… сейчас будем…
Солдаты выжидающе смотрели на своего командира. Полковник шумно вздохнул:
— Монада Пастушенко обнаружила химеру в жилых блоках… нужно бы им помочь…
И наемники, не сговариваясь, побежали следом за кинувшимся в ближайший коридор командиром.
Ромеро вышел из режима маскировки, мгновенно почувствовав себя голым. Широкая металлическая дверь вела наружу, в Зону. Рядом был хитрый электронный идентификатор, судя по всему, сканирующий отпечатки пальцев. Сталкер посмотрел на свою длинную правую руку. Черные загнутые когти следовало проверить в деле. Ромеро помнил частые разговоры о том, что когти кровососа способны легко вспороть не только самый лучший кевларовый панцирь, но и бронированный борт боевой машины пехоты. Сталкерскую байку следовало проверить.
Хорошенько размахнувшись, Ромеро обрушил на прочную на вид дверь правую руку. Черные когти легко пропороли металл, оставив длинную рваную прореху. Снаружи царила ночь, из пробитой дыры потянуло прохладным пахнущим перегноем воздухом. Ноздри кровососа затрепетали, и он, в очередной раз грубо отпихнув в сторону еще не свыкшегося с новым телом человека, принялся неистово рвать поддающийся металл. Казалось, то был и не металл вовсе, а обычная промышленная фольга. Пара мгновений — и Ромеро уже стремительно несся сквозь ночь, казавшуюся благодаря его новому зрению ярким днем, количество оттенков всевозможных цветов и запахов сбивало с толку.
Чудовищный вырвавшийся на свободу беглец шел к своей неведомой пока кровавой цели…
— Вот, нашли вашего подопытного… — сообщил один из наемников, закованный в серый экзоскелет. — В отключке, прямо в коридоре валялся…
Ассистент внимательно разглядывал обмякшее тело в разорванном сталкерском комбинезоне, которое солдаты грубо затащили прямо в лабораторию.
— И что мне с ним делать? — недовольно поинтересовался ученый.