Изменения снаряжения лошади были результатом вполне определенных (хотя зачастую и неясных нам) достижений в области управления конем. Цель состояла в том, чтобы средства управления были наиболее эффективны и вместе с тем упрощались с точки зрения как изготовления, так и использования. Поэтому процесс освоения коня и совершенствования его снаряжения шел параллельно на всех территориях и взаимосвязанно, хотя локальные отличия еще достаточно существенны, так, на рисунке VII-VI вв. до н. э. в Передней Азии сложился тип удил, который принято называть «азиатским», отличавшийся большей строгостью, что, очевидно, объяснялось темпераментностью южных лошадей, трудностью справиться с квадригами (данные о кастрации известны нам для более позднего времени, как раз для скифов) и меньшими навыками в верховой езде у ассирийцев, чем, скажем, у евразийских степняков. Нам это важно для того, чтобы увидеть связь в конском снаряжении скифов и воинов Передней Азии.
Азиатские удила [197; 209; 222], распространенные в Передней Азии (Сирия, Двуречье), Египте, материковой Греции и широко представленные в Закавказье, имели псалии (кстати, по общей конфигурации очень близкие к «предкелермесским» VII в. до н. э. и скифским VI в. до н. э.), отлитые в одной форме с грызлом, при сохранении двухчастности последнего; собственно, это имеет некоторую аналогию в пеламе, хотя повод прикрепляется к центральному большому кольцу, как в трензеле. Как пример упрощения технологии производства следует считать появление третьего звена в грызле, позволяющего каждую половину изготавливать отдельно, а потом соединять. Удила строгие, поскольку звенья, а иногда и звенья и кольца, покрыты выступами, что, собственно, спорадически встречается и на предскифских двукольчатых удилах.
<Иллюстрация - утрачена>
Раннескифская узда VI в. до н. э. детально изучена В. А. Ильинской [79]; сравнение ее с переднеазиатскими формами и предскифскими из степей Предкавказья и Причерноморья показывает, что для нее характерны как местные черты (близость с удилами черногорско-камышевахского и новочеркасского типов и трехдырчатыми псалиями VIII-VII вв. до н. э.), так и переднеазиатские.
По сравнению с предшествующей по времени степной и переднеазиатской формами скифская узда проще и менее строга, что свидетельствует в пользу большего искусства скифов-наездников. Уздечка у них состояла из нащечных ремней (концы которых разделены на три части и соединены с псалиями для более плотного прилегания к голове коня), наносного, налобного, затылочного и подганашного ремней оголовья, украшенных клыками и бляшками в месте пересечения.
Каким путем шли скифы?
Из самых далеких скал Кавказа... северные волки в
короткое время обрыскали столь обширные провинции.
Отправной точкой скифских походов были волжско-донские и предкавказские степи. Диодор Сицилийский говорит о двух направлениях экспансии. Первый — степи северного Причерноморья за Танаисом (Доном) вплоть до Фракии и второй — через Кавказ вплоть до Египта. Геродот также говорит об экспансии скифов в этих направлениях, но останавливается на пути вдоль Кавказского хребта, через Дербентский проход. Наиболee подробные сведения мы можем почерпнуть у грузинского историка Леонти Мровели. Он подчеркивает, что скифские походы начались с нападения скифов на северокавказских горцев, за чем последовало объединение закавказских племен с северокавказскими горцами и выступление против скифов. Скифы были знакомы и с «Арагвскими воротами, которые называются Дарианом» [9, 11-12], и с Дербентом. Этот путь, видимо, был привычным для степных кочевников на протяжении тысячелетий.
Сначала шли они «пустынной страной» (причерноморские степи), затем переправились через Азовское море и «через 15 дней пути, перевалив через какие-то горы, вступили в Мидию» [10, II.596]. Очевидно, был использован (с VII в. до н. э.) Дарьяльский проход, а для обратного пути Дербент, так как «они повернули на другую дорогу после пламени, поднимавшегося из подводной скалы...» [10, II].
Л. Мровели рисует картины опустошений, произведенных скифами в Закавказье и Передней Азии, очень близкие к сведениям Геродота. Воспользовавшись сложностью во взаимоотношениях крупнейших государств Передней Азии, о которых говорилось выше, скифы хватили большую добычу во время военных действий. Казалось бы, им следовало возвращаться на родину нагруженными богатой добычей, ведя за собой рабов и награбленный скот, в причерноморские и предкавказские степи, где остались их древние могилы, отцы, жены и дети, стада и табуны. Но, как писал Климент Александрийский: «Взяв коня и сев на него, скиф несется куда хочет» [10, II.596].