— Дракон появился не у северных ворот, мой господин, и он не из Серебряного клана.
— Откуда он?
— Он утверждает, что прискакал с юга.
— Из леса Дагора?
— Так он сказал.
Меликард не знал, радоваться или огорчаться.
Похоже, Зеленый Дракон прислал посланника. В прошлом Талак и повелитель Дагора враждовали; так кто же к нему пожаловал — союзник или еще один враг?
Проверить это можно было лишь одним способом.
ГЛАВА 21
Эрини была напугана, хотя и старалась не выдавать страха. Пугало многое, но более всего — странное поведение ее похитителя.
Хотя Сумрак утверждал, что его рассудок в полном порядке, Эрини очень сомневалась в этом. Ей казалось, что волшебника бросает из одной крайности в другую. Почти добившись своей цели, Сумрак все больше предавался воспоминаниям о прошлой неудаче и хотел поделиться ими с Эрини, словно пытаясь очистить свою память от подобного груза.
— Когда люди вернулись на эту землю, — дружелюбно рассказывал Сумрак, — и поселились здесь, склонившись на время перед волей первых Королей-Драконов, я был среди них. Слабовольные! Их предки уступили этому миру, приняв его магию взамен собственной! Но некоторые из них творили чудеса с помощью этой магии, и от них я научился многому из того, что раньше не решался использовать, боясь потерять себя, подобно многим другим.
Скованная его заклинаниями, Эрини плохо понимала смысл речей. Он разговаривал скорее сам с собой, чем с ней. Эрини не возражала — ведь это отдаляло участь, уготованную ей Сумраком.
— В те дни я сменил много имен и обличий, учась всему, чему только мог. Несколько раз я продлевал срок своей жизни. Но однажды я понял, что волшебство обманет меня. Я умру, и последний враад уйдет навсегда из этого мира — мира, который принадлежит нам по праву. — Он холодно улыбнулся. — Уцелел не только я — уцелели и другие, но они позволили этому миру одержать победу над собой и стали не враадами, а…
Сумрак поднялся, прервав историю на полуслове и, похоже, не обратив на это внимания. Уже не первый раз ход его мыслей вдруг резко менялся. Волшебник протянул руку, и голубой шарик, плавающий над ними, засветился ярче. Эрини увидела обитель Сумрака, перед тем погруженную во мрак, и ее охватил благоговейный страх.
Ей не приходилось видеть тронный зал Дракона-Императора, и она не могла оценить его удивительного сходства с обиталищем Сумрака. Огромные изваяния давно умерших или исчезнувших людей и других существ стояли вдоль стен. Некоторые из них выглядели такими живыми, что принцесса отводила взгляд, боясь, что они посмотрят на нее в ответ. Эрини не была пуглива, но даже своим скромным магическим чутьем она ощущала присутствие холодного разума внутри каждого изваяния. Эти статуи были живые, хотя и не в том смысле, который вкладывают в это слово люди. Они чем-то напоминали ей Темного Коня, как ни противно было ей такое сравнение.
— Как вам нравится моя обитель, принцесса? Эти чешуйчатые негодяи ограбили ее, но смотрится все равно неплохо, правда? Здесь я придумывал свои заклинания, хранил записи и некоторые… сувениры. Таков обычай враадов. И хотя я живу и творю волшебство среди людей, но именно здесь, в этом месте, я впервые пришел к своему замыслу. Именно здесь я ступил на путь к бессмертию и истинной силе, о которой не могли мечтать даже враады!
Не переставая говорить, Сумрак достал из глубин плаща невзрачный треножник. Судя по тому, как осторожно волшебник с ним обращался, треножник был не простой. Эрини с бессильной яростью смотрела, как Сумрак осторожно устанавливает его у ее ног.
— Сама мысль пришла ко мне давно, но осуществить ее мне долго не удавалось. Я боялся, что все кончено. Чтобы понять, что мне нужно, пришлось пожертвовать собой, позволить этому миру изменить меня — я об этом уже говорил? — Сумрак неуверенно взглянул на принцессу. В его голосе чувствовался отзвук страха, словно он наконец понял, что с его рассудком не все в порядке.
Пока он раздумывал над собственным вопросом, Эрини продолжала свою безнадежную борьбу. Чары Сумрака сковали ее тело, но не ум — ее рассудок был нужен волшебнику свободным и податливым.
Эрини попыталась извлечь из этого выгоду, собирая все силы, которые только могла в себе найти, чтобы мысленно позвать на помощь. Она надеялась, что Темный Конь услышит ее. Слабая, почти ничтожная надежда, но большего у нее не было. Принцессе недоставало сил и умения, чтобы освободиться от пут многоопытного волшебника.
— Это даже не причинит вам вреда — большого вреда, я хотел сказать. — Сумрак внезапно подошел на расстояние вытянутой руки. Она попыталась закрыть глаза, но не сумела даже этого. Ей пришлось заглянуть в его мерцающие, кажущиеся многогранными зрачки. Говорят, что глаза — зеркало души, но глаза Сумрака были скорей изнанкой души, чем ее отражением.
Он уже не был человеком — наверное, с тех самых времен, когда им овладело неотвязное стремление к бессмертию и всевластию.
Сумрак поднес руку к ее глазам и произнес успокаивающим тоном, в котором исподволь пробивались нотки тревоги и страха:
— Послушайте меня. Сейчас я начну. Я не нуждаюсь в вашей помощи, но все же прошу вас о ней. Сделайте то, что мне нужно, и я позабочусь о вас. Для нас обоих будет лучше, если вы поможете мне по доброй воле.
Эрини ответила взглядом, полным ненависти. Сумрак отшатнулся, на лице его мелькнуло выражение жалости и раскаяния, внезапно сменившееся высокомерием:
— Ну что же. Я хотел сделать так, как лучше для вас. Хотите мучиться — мучайтесь. Итак, вот что мне от вас нужно.