Обливаясь потом, бежал Рувим. Его ноги были точно из дерева — тяжелы и непослушны. А конь упрямо гнался, становясь с каждым шагом все ближе и ближе. Вот он уже совсем настиг Рувима. Его горячее дыхание обожгло плечи.
Рувим дико вскрикнул и, отбрасывая с головы одеяло, проснулся.
Одновременно с пробуждением Рувима где-то раздалось звучное ржанье, и копыта гулко застучали у самых окон.
Рувим вскочил и бросился к окну.
Перед его глазами, в столбе пыли, мелькнул круп высокой лошади, мчавшейся в местечко.
Зубы его забарабанили, как балагула по мостовой, и пальцы не хотели застегивать одежду.
Но когда Рувим, одетый, прибежал к сараю, он отдышался, словно только-что принес из колодца два ведра воды: сарай был заперт.
Торопливо приоткрыв сарай, Рувим просунул в него голову и остался зажатым в двери, точно в мышеловке пойманная мышь. На голубом фоне занавеса был только солдат со знаменем в руке, нелепо висевший в воздухе.
Рувим уронил замок и, протирая кулаком глаза, подскочил к самому холсту.
Да, верховой был, но конь исчез. И Рувиму показалось, что пальцы левой руки солдата, вчера державшие поводья, сложились в фигу.
Рувим с силой хлопнул дверью и, не забегая в дом, совершенно позабыв, что он — не заперт и пуст, бросился в местечко.
В эту минуту он не мог ни о чем рассуждать.
Он не думал, почему от вчерашнего серого коня сегодня остались только какие-то пятна. Он даже не строил никаких догадок, — как это случилось: недодал он чего-нибудь, или, может-быть, снова передал? Просто Рувим был уверен, что во всем этом виноват рыжий конь.
Конь дважды снился ему. Конь очутился неожиданно на полотне, чтобы помешать рисовать занавес. А теперь, когда занавес уже готов, он убежал с полотна и промчался в местечко. Оттого у Рувима сейчас было только одно желание: во что бы то ни стало найти этого коня и отплатить ему сразу за все проделки.
Базарный день уже начался: подводы, одна за другой, въезжали в местечко. И Рувим, зорко вглядываясь во всех проезжавших лошадей, начал свои поиски.
Красноармеец пограничного полка Белявский возвращался из местечка с продуктами и почтой для роты.
Эта поездка была для него очень несчастливой: он получил от матери-вдовы письмо.
Начало письма было спокойное и хорошее: шли поклоны от родных и знакомых. Но в конце говорилось о том, что подохла последняя корова, и урожай не обещает быть хорошим. И глаза, уже привыкшие к перебежке от слова к слову, дойдя до этого места, вдруг спотыкались, точно человек, принужденный броситься в воду.
Сидя в местечке, пока ели кони, Белявский перечитывал письмо десятки раз и к отъезду знал каждую букву в нем лучше, чем части своей винтовки.
И перечитывая его, он думал одно: где бы достать денег? Был только единственный выход — поймать контрабанду. Но отделение Белявского занимало безлесый участок поля. Здесь никогда не переходили контрабандисты. Лишь изредка задерживали окрестных баб, идущих либо к дочери на крестины, либо за пакетиком краски для вытканной обновы.
И с неприятными мыслями о том, что денег достать неоткуда, возвращался Белявский на границу. Он целую ночь не спал, раньше собирая по деревням к штабу роты неприбывшие подводы, а ночью в пути разговаривая с подводчиком.
Оттого, когда солнце припекло, голова ежесекундно срывалась вниз, точно подсолнух, колеблемый ветром.
И как только выехали на песок Виленской улицы местечка, Белявский лег на мешки ниц и, прижав одной рукой к боку винтовку, — задремал.
Словно игла в ловких руках портного, проворно шмыгал Рувим между телегами и конскими задами. Он исходил весь базар и всех лошадей переглядел Рувим, но рыжего коня не было. Попадались рыжие кони, но это были маленькие, пузатые деревенские конишки с жиденькой гривой и самыми обыкновенными конскими глазами. Правда, у барышников он увидел одного высокого, когда-то красивого коня. Но его старые, слезящиеся глаза смотрели устало. А голова подымалась вверх только при галопе, когда барышник изо всей силы хлестал кнутом по его высокому крупу.
И рыжего, его коня, нигде не было.
Рувим, не отвечая ни на чьи вопросы и замечания и сам ни у кого не расспрашивая, спешил все вперед и вперед.
Он даже проскочил мимо Деборы, но она не видела его, потому что давала сдачу какому-то вихрастому мальчишке, в то время как другой, сзади нее, запускал грязную горсть в корзину.