"Раина?" сказал Конан.
Воин кивнул и выхватил между ее грудей монету-символ службы Мишраку. Хезал изучал ее некоторое время, затем еще раз кивнул, его лицо стало еще трезвее.
"Также вы нам рассказывали истории. Я ничего не скажу капитану даже под угрозой смерти. Я слышал некоторые вещи о нем, которые я тоже не расскажу никогда. Но я прошу вас оказать мне посильную помощь, вас троих. У нас недостаток лидеров даже для тренированных людей. С рекрутами и бог знает каким количеством селян..."
"Мы поможем," заверил Конан. "Я служил - владельцу этой монеты достаточно, чтобыжелать настоящего боя, с саблей в руке!"
Ночью каменные огни могли приобретать любой цвет, никакой или радужный. Все зависело от заклинания.
Еремиус выбрал такое, которое делало каменный огонь в Зимнем доме не только безцветным , но и невидимым. Пока человек не чувствовал тепла, любой проходящий рядом не представлял перед чем он стоит. Если он вовремя отскочит и сбежит, он будет бужать с мозгами пошатнувшимися от страха, до тех пор, пока не зашатается от истощения.
Чем больше страха, тем лучше. Слишком много уже деревенских убежало за пределы досягаемости Трансформированных. Только страх будет заставлять их бежать, пока они не разрушат гарнизон Форта Жеман. Тогда земля будет беззащитна и деревенскими можно заняться на досуге. Их страх будет питать то, что Трансформированные используют вместо души, до того как их плоть насытит голод Трансформированных.
Еремиус удерживал свой посох на уровне пояса и провел полукруг через всю переднюю часть деревни. Пять раз он останавливался на мгновение. Каждый раз шар каменного огня выпрыгивал из набалдашника посоха, проносился по склону холма и исчезал в деревне. Каждый шар на мгновение вспыхивал, затем становился невидимым, быстро перемещаясь.
Скоро Зимний Дом ревратится в дымящиеся булыжники подобно Малиновым Ключам. Как и три других деревни, оставленных своими жителями в страхе Трансформированных.
Еремиус повернулся и щелкнул пальцами по носителю Камня. Пленник опустился на колени в отблесках огня, его глаза безуно бродили. Еремиус не собирался использовать силу Камня. Он вполне мог управлять каменным огнем за годы до того, как у него появился Камень.
Пленник однялся, шатаясь , на свои ноги. Затем его глаза закатились и он начал беспокойно размахивать руками и хлопать в ладоши. Подобно какой-то невозможно неловкой птице, он приподнялся на палец в воздух. Еремиус поднял посох перед ним и поспешно приземлил его.
Носитель Камня поднялся выше. С каждой стороны большого кольца клубился дым. До Еремиуса донеслась вонь паленого мяса. Только огромным усилием воли он сдержался от того, чтобы не сблевать подобно беременной женщине.
Теперь кольцо с Камнем поднялось над землей на уровень человека. Он так широко разинул рот, что вызывало удивление, почему челюсть до сих пор не вылетела из петель. Его глаза приняли цвет кислого молока.
Неожиданно его тело дернулось, легкие, грудь и рот разом издали булькающий крик. Кольцо прожгло державшую его руку и загремело по каменистой земле. Сердце Еремиуса едва не вырыгнуло из груди, пока он не убедился, что Камень не вредим. Он опустился на колени и подцепил кольцо посохом , подальше от опасности.
Едва он это сделал, как носитель Камня упал на землю. Он растекся как джем, так как каждая его кость было сломана. Еремиус поспешно бросил протыкать кольцо и опустил его снова на землю.
Только убедившись, что человек мертв, а Камень все также не поврежден, он посмел приблизиться к ним. Только через несколько минут он рискнул подобрать Камень. Через несколько минут после этого, он нашел в себе мужество позвать человеческих слуг.
Когда они карабкались по склону холма, он заставил Камень засветиться на земле у своих ног. Все колдуны, которые слышали про Драгоценности, также знали рассказы о том, что они очевидно сделали ( кому они очевидно подчинялись ) по своей собственной воле.
Еремиус не являлся исключением. До сегодняшней ночи, как большинство колдунов, он верил, что эти россказни ими и являются. Теперь ему стало интересно. Если бы это Иллиана вызвала смерть носителя Камня, он бы почувствовать ее усилия и противостоять им, он ничего не чувствовал.
Что почувствуют солдаты, когда обнаружат ожившие в их руках сабли? Еремиус сомневался, что даже Хадьяр выдержал бы подобное испытание.
К восходу Конан закончил свою работу. Загрузили провизией и отвели в кораль позади северных ворот последнего мула.
Конан слегка перекусил вином и жарким из лука и коченого козьего мяса. Пришло время наполнить живот военной нормой! Он налил себе вторую кружку вина, думая, как мало его волновала бы настоящее занятие несколько лет назад.
Циммерийские боевые банды могли питаться на подножном корму месяц. Конан презирал городских за их потребность в таскании за собой караванов с провизией. Хадьяр и подобные ему объяснили ему в чем здесь ошибка.
Иллиана вылезла из серости так изящно, что Конан на мгновение решил, что он апоявилась с помощью магии. Взглянув на его лицо она мягко засмеялась.
"Боюсь это не так. Я не использую искусство там, гдеоно может привести людей в страх. Однако, я хотела тебя спросить, ты никого не видел здесь, разгуливающего в задумчивости, кроме капитана Шамиля?"
"Ха! Он таким не будет, когда Десса позволит ему вылезти из постели!" нахмурился Конан. "Я ничего не припоминаю. Но у меня было много работы для рук и к тому же темно."
"Ну хорошо. Ты и Раина - единственные, к кому я могу обратиться, за исключением возможно Хезаля. Раина никого не видела."
Конан почувствовал, что объяснение будет впереди, если он даст возможность Иллиане подобрать необходимые слова. Он надеялся, что она будет кратка. Колонне необходимо было выступить в первой половине дня, чтобы успеть достигнуть деревень раньше Демонов.
"Ты правильно подозреваешь заговор прошлой ночью. Кто-то пытался забраться в мои покои и спереть Камень."
"Никто из нас ничего не слышал."
"А вы ничего и не должны были слышать. Я наложила заклятье на всякого, вошедшего ко мне, чтобы он забыл зачем он пришел. Он вероятно до сих пор не восстановил свои мозги. Он запутался так, что оставил свое кольцо."
Она протянула серебряное кольцо тонкой работы. Но Конан никогда его не видел здесь в форте. Он покачал головой.
"Почему бы не наложить заклятье убить или парализовать его?"
"Конан, я думаю так же как и вы с Раиной. Чем меньше знает, кто я на самом деле, тем лучше. Даже Хезалю не сказали?"
"Нет. Но я не поставлю и кружку плохого вина на его сохраняющееся неведение. Это очень дальновидный человек, который поведет нас."
"Два дальновидных, Конан. Если Хезал позволит тебе делать все, что ты можешь, а он должен это седлать, если он не дурак."
Конан вежливо улыбнулся ее лести, и не более того. Он почувствовал, что что-то осталось не высказанным и , возможно лучше так и оставить. Исключая того, что если пойти в бой в неизвестности, можно заранее перерезать себе горло, чтобы не доставлять лишних хлопот неприятелю.
"Я также заколдовала Камень, чтобы он сохранил картину пытавшегося его спереть. На основании его я могу узнать человека с виду."
"Это будет означать раскрыть тебя, хотя иметь на одного врага меньше тоже неплохо. Я так понял, что заклятье не работает?"
Иллиана слегка покраснела. "Нет. Я дымала, что я перестала делать такие глупые ошибки. Пока заклятье не сработало как я хотела. Была это моя ошибка или собственная воля Камня?"
Небо на востоке казалось черным, задул холодный ветер. Конан не мог придумать адекватного его нустроению жеста отвращения. Он опустошил кружку одним глотком, снова наполнил и протянул Иллиане. Через мгновение она взяла ее. Хотя казалось, что она только чуть процедила, когда она вернула кружку на две трети пустую.