Но скричи – загадочные, волшебные существа. Они обитают в заоблачных мирах, лежащих так далеко, что туда невозможно заглянуть даже с помощью волшебных зеркал и магических кристаллов. Скричи не приходят на выручку когда попало и кому попало. Немногие смертные знают об их существовании. Дозваться их – ох как нелегко! И уже тем более невозможно смертному общаться с этими чудесными созданиями на равных. И Конан знал, кому из людей удалось стать другом неведомых крылатых существ. Этот человек, единственный из смертных, мог донести свой зов до заоблачных миров, и скричи неизменно откликались на него. Если добрые скричи сейчас здесь, это автоматически означает, что здесь же и верный друг короля Конана – старый волшебник Пелиас.
Точно, вот он – восседает на спине огромного существа и, словно полководец на поле брани, руководит атакой скричей на ржавый туман. Все ниже и ниже спускаются волшебные птицы. Ветер, рожденный их крыльями, превратился в настоящий вихрь. Вот Пелиас сотворил какое-то заклинание, взмахнул руками – и смерч, поглотив ошметки ржавого тумана, собрался в единый воздушный поток и низвергся в бездонную пропасть, лежащую за Замком Синих Монахов. "Туда ему и дорога", – подумал Конан, искренне сожалея при этом, что нельзя вот так вот запросто спихнуть в пропасть вместе с ржавым туманом и самого гнусного карлика.
Молниеносно вскочив на ноги, Конан бросился к своему спасителю.
– Привет, дружище! – гаркнул он, заключая старика в богатырские объятия. – Клянусь Кромом, ты успел как раз вовремя! Вот еще бы чуток раньше…
Пелиас, аристократической наружности высокий худощавый старик с седой бородой, ниспадающей до самого пояса, взмахом руки отпустил крылатых скричей и слегка поклонился аквилонскому королю.
– Приветствую тебя, Конан. Разве мог допустить я, чтобы такой великий герой пал смертью, столь же нелепой, сколь и неразумной?! Для меня, признаюсь, стало немалым огорчением узнать, что наш супротивник Тезиас, мой недостойный ученик, не погребен, как я полагал, в пучинах моря Вилайет, а жив и продолжает строить козни против честных людей. "Раз так, – решил я, – рановато мне, пожалуй, отправляться на покой!". К тому же самолюбие старого чернокнижника не вынесет, если в победных реляциях о новом походе Конана Аквилонского против злобного карлика не будет, хотя бы вскользь, упомянуто имя старика Пелиаса. Так что, киммериец, хоть ты, как я ведаю, и не шибко охотлив брать в сотоварищи представителей моей, не скрою, малопочтенной профессии, придется тебе таки примириться с присутствием в твоем отряде престарелого составителя волшебных порошков!
– Ладно, старина, ради одного такого составителя я, так и быть, сделаю исключение, – рассмеялся Конан в ответ на высокопарную тираду волшебника. – Но скажи же наконец, где ты пропадал все это время? По правде сказать, твоя помощь пригодилась бы и раньше! Тут такое было… – Конан выразительно обвел рукой окрестности.
– Нам сообщили, будто ты, почтенный Пелиас, спишь в своей Золотой башне гипнотическим сном и никто не в силах пробудить тебя, – вставил подошедший к ним Просперо.
Волшебник нахмурился.
– Вам сообщили правду, – после некоторого молчания молвил он. – Я плохо помню, как все произошло. Кажется, я приятно проводил время, – Пелиас криво усмехнулся. – Вдруг как будто из ничего возникли трое в синих плащах с капюшонами. Это последнее, что я помню… Скорее всего, они и усыпили меня.
– Точно, их, подлюг, почерк. – Конан сплюнул. – Хвала богам, Синие Монахи больше не будут поганить воздух!
– Ты хочешь сказать…
– Ага. Вон они, все там, в своей крепости, – Конан указал на цитадель. – Шесть обыкновенных жмуриков и десять стальных идолов. Только вряд ли в ближайшую тысячу лет отыщется кто-нибудь, кто возгорится желанием молиться этим идолам!
– Карлик хотел превратить нашего короля в стального истукана, а вместо этого король сам превратил в истуканов его верных слуг, – пояснил Просперо.
Пелиас недоуменно уставился на Конана.
– Уж не мечтаешь ли ты, мой друг, переквалифицироваться в чародеи?! Клянусь Иштар, талантливому человеку нетрудно стать знаменитым магом!
Конан рассмеялся, встряхнул густой гривой черных волос.
– Нет, Пелиас, мне твои лавры ни к чему! Но, постой, ты не сказал, как удалось тебе пробудиться от колдовского сна.
– Вот это-то и мне самому непонятно, – понизив голос, сказал Пелиас. – Было это прошлым утром. Не знаю, как уж это тебе описать… Меня разбудил очень странный… гм… ураган. Да, несомненно, это был ураган.
– Ураган?! – воскликнул Конан. – Небо покрылось черными тучами, и оттуда спустился колдовской вихрь. Вихрь поднял тебя, раздел как будто до костей, а потом отпустил – и ты потерял сознание. Так все было, Пелиас?!
– Точно так, точно так, – с изумлением глядя на киммерийца, прошептал чародей. – А еще спустя несколько часов я очнулся. Но ты-то откуда все это знаешь?!
– Со мной чуть раньше произошло то же самое. – Гримаса отвращения исказила покрытое шрамами лицо Конана. – Опыты карлика, сожри его Сет… Что с тобой было дальше?
– Придя в сознание, я первым делом заглянул в волшебное зеркало Лазбекри. Я увидел тебя в цепях, узрел здравствующего карлика. Тотчас созвав своих крылатых друзей, я поспешил на помощь. Увы, путь сюда от Ханарии неблизкий, даже для скричей!
– Да, ты многое пропустил, – угрюмо молвил Конан.
Его внимание уже переключилось с Пелиаса на своих оставшихся в живых товарищей – их было не более трех десятков…
– Ты видишь все, что осталось от моей сорокатысячной армии, – с горечью проговорил Конан. – Слишком большая цена за изгнание карлика из этой цитадели и гибель его зловещих монахов!
Белая морщинистая рука Пелиаса крепко сжала загорелое плечо киммерийца.
– Крепись, король. Твои люди погибли не зря. Я, как ты успел заметить, всего лишь раз имел несчастье встретиться с этими… гм… монахами. Ты знаешь, я считаюсь сильнейшим магом нашего времени. И я был бессилен против них. Одни лишь Великие Боги знают, откуда взялись у карлика такие слуги. Их больше нет, и сие суть величайшее благо для мира. Покончив с ними, ты, возможно, спас жизни миллионов. А карлик – карлик опять остался один! И я верю, мы обязательно одолеем его!
– Ладно, пора выбираться отсюда, – закончил дискуссию Конан. – Строить планы будем потом.
Внимательно осмотрев завал, Конан пришел к невеселым заключениям. Чтобы разобрать его, требовалась слаженная работа десятков сильных рук. И дай Бог, чтобы они справились за три дня! Для самого Конана, сына киммерийских гор, подняться по скале и спуститься с другой стороны было делом привычным, но вот для его товарищей – совершенно невозможным.
– Ты поторопился отпустить своих крылатых друзей, Пелиас, – пригорюнившись, заметил варвар. – Они бы запросто перенесли нас на равнину. Может, кликнешь их, а?
– Нет, Конан, – покачал головой волшебник. – Да будет тебе известно, я связан с племенем скричей необычной дружбой. По моему зову они всегда являются на помощь. Ровно десять раз могу позвать я их, и они откликнутся; таковы условия богов. Сегодня я прибег к их помощи в девятый раз. Я полагаю, наступит момент, когда мои друзья из заоблачного мира будут нужны нам более, нежели теперь… А завалом позволь заняться мне. Пробить ход в скале – невеликая задача для такого мага, как я, – заметил Пелиас не без самодовольства.
– Ну что ж, попробуй, – согласился киммериец. – А мы тем временем простимся с погибшими. Даже в этом проклятом месте нельзя оставлять товарищей пожирателям падали.
Конан выразительно посмотрел на небо. Солнце уже высоко стояло над головами. Черными кляксами на фоне чистого лазоревого неба кружили над горами огромные грифы. Им, как всегда, было глубоко наплевать, что произошло там, внизу, на земле – честная битва, подлая резня или это просто была чья-то недобрая шутка…
Глава II
"Черный коршун" летел на восток. Летел низко; казалось, пенистые буруны вот-вот заденут днище воздушного корабля. Море Вилайет в этих краях неприветливо и пустынно. Основные торговые и военные маршруты пролегают гораздо южнее, но само море, вытянувшееся огромной продолговатой каплей с севера на юг на полторы тысячи миль, тянется до самых ледников, что стекают с гор Гипербореи и питают его. Здесь холодно и одиноко; здесь много ничейной земли, которая не нужна ни великой империи Туран, лежащей к западу от Вилайета, ни тем более диким племенам гирканских кочевников, обитающих на востоке. Среди серых утесов находят приют только самые отчаянные и отчаявшиеся изгои и искатели острых ощущений: пираты, которым не нашлось более теплого местечка на одной из баз Красного Братства в Южном и Срединном Вилайете; беглые рабы, каторжники и преступники всех мастей, разучившиеся признавать любые порядки и ограничения; мятежники и изгнанники, скрывающиеся от властей; наконец, добровольные отшельники – мудрецы и начинающие чудодеи – где, как не здесь, можно полностью отключиться от суеты людского мира, – и бесчисленные авантюристы, искатели сокровищ, будто бы лежащих едва ли не на всеобщем обозрении на необитаемых островах Северного Вилайета…