— Продолжай. — Кулл почувствовал, как по спине поползли мурашки.
— Все считали, что Валузией правили настоящие люди, — прошептал пикт. — Й все же, пав в битве, они умирали, как змеи, — так, как умер тот, что пал от копья Львиного Клыка на залитых кровью побережьях, когда мы, островитяне, грабили Семь Империй. И как могло такое случиться, владыка Кулл? Эти цари были рождены женщиной и жили, как люди! Это могло произойти, только если настоящих царей тайно убивали — как могли бы убить тебя нынче ночью, — и жрецы Змея правили в их обличии, и никто ничего не заподозрил.
Кулл выругался сквозь зубы.
— Да, наверное, так и было. Никто еще не сумел повидать жреца Змея и остаться после этого в живых. Это известно всем. Они окружают себя глубокой тайной.
— Государственные дела Семи Империй — это чудовищно запутанная штука, — сказал Брул. — Настоящие люди знают, что среди них скрываются шпионы Змея, а также люди, ставшие союзниками Змея, — такие как Каанууб, владетель Блаала, и все же никто не дерзает говорить о своих подозрениях, дабы его не постигло возмездие. Ни один человек не доверяет даже своим друзьям, и государственные мужи не осмеливаются говорить друг другу о том, что у всех на уме. Если бы они могли быть хоть в чем-нибудь уверены, если бы хоть одного человекозмея или весь их заговор разоблачили у них на глазах, тогда власть Змея была бы сокрушена более чем наполовину. Тогда все они объединились бы и выявили предателей. А так лишь у Ка-ну хватает решимости и мужества замышлять что-либо против них, и даже самому Ка-ну удалось узнать лишь столько об их делах, чтобы предупредить меня о том, что может случиться. А точнее — о том, что случилось до этой минуты. Так что я был готов к тому, что произошло, но теперь нам придется положиться лишь на нашу удачу и хитрость. Пока, я думаю, мы в безопасности. Эти змеелюди не осмелятся оставить свой пост, опасаясь, что неожиданно могут подойти настоящие люди. Но можешь быть уверен, завтра они придумают что-нибудь еще. Что именно — этого никто не скажет, даже Ка-ну, но мы должны держаться вместе, царь Кулл, пока не победим или не погибнем оба. А теперь пойдем со мной. Попробуем спрятать этот труп понадежней.
Кулл последовал за пиктом, согнувшимся под своей жуткой ношей, в сумрак потайного хода. Их поступь обитателей дебрей была бесшумна, и, словно привидения, скользили они в призрачном свете. Кулл все же не слишком-то доверял заверениям Ка-ну, что проходы должны быть пусты. За каждым поворотом он ожидал появления чего-то ужасного. В сердце вновь шевельнулось подозрение. Быть может, пикт вел его прямо в засаду? Он отступил шага на два и стал держать свой меч нацеленным прямо в беззащитную спину Брула. Если тот замышлял предательство, то должен был погибнуть первым. Но если пикт и заметил это, он не подал виду. Он продолжал спокойно идти, пока они не добрались до пыльной заброшенной комнаты, где тяжелые заплесневелые драпировки свисали со стен. Брул откинул одну из них и спрятал за ней труп.
Они уже выходили из комнаты, когда внезапно Брул остановился так резко, что оказался куда ближе к смерти, чем думал, — нервы Кулла были на пределе.
— Что-то движется по коридору, — прошипел пикт. — Ка-ну говорил, что эти проходы будут пусты, но...
Он вытянул свой меч и выглянул в коридор. Кулл настороженно последовал его примеру.
Неподалеку в проходе появилось странное свечение, приближавшееся к ним. Напрягшись, вжавшись в стену коридора, они ждали, сами не зная чего, но Кулл слышал, как дыхание пикта вырывается сквозь зубы, и уверился в верности Брула.
Сияние сгустилось в призрачную фигуру. Она отдаленно напоминала человека, но казалась сотканной из дымки. Словно клубы тумана уплотнялись по мере приближения, так и не обретая вещественности. Лицо было обращено к ним — пара светящихся огромных глаз, в которых, казалось, отразились столетия жутких пыток. Лицо не таило угрозы, в его сумрачном странном выражении таилась лишь безмерная печаль. Это лицо... Это лицо...