— Старый мир катится к гибели и забвению, — мрачно сказал царь озера. — И мы, обладавшие когда-то беспредельной властью, должны выслушивать в наших собственных владениях дерзости дикаря! Клянись, что ты больше никогда не ступишь вновь в Запретное Озеро и что ты никогда не позволишь другим нарушить этот запрет. Тогда ты уйдешь свободным.
— Сперва приведите ко мне Убивающего Копьем.
— Такого человека никогда не встречали на этом озере.
— Но кошка Саремис сказала мне...
— Саремис? О, мы знаем ее уже давно, когда она нырнула в зеленые воды и несколько столетий обитала при дворах Зачарованной Страны. Она обладает мудростью столетий, но я не знал, что она говорит языком земных людей. И все же, повторяю тебе, такого человека здесь нет, и я клянусь...
— Не клянись богами или дьяволами, — прервал его Кулл. — Дай мне твое честное слово как настоящий человек.
— Я даю его тебе, — сказал царь озера, и Кулл поверил ему, ибо было в этом владыке нечто такое, что заставляло Кулла чувствовать себя маленькой щепкой в безбрежном океане.
— Даю тебе мое слово, — ответил Кулл. — Я еще ни разу его не нарушал — ни один человек отныне не преступит запрета и не будет досаждать вам.
— Я верю тебе, ибо ты не похож ни на одного из людей земли, которых я знал. Ты настоящий царь и, что важнее, настоящий человек.
Кулл поблагодарил его и, засунув в ножны свой меч, повернулся к ступеням.
— А знаешь ли ты, как выбраться во внешний мир, царь Валузии?
— Что до этого, — ответил Кулл, — то если я буду плыть достаточно долго, уж как-нибудь да выберусь. Я знаю, что та змея протащила меня по меньшей мере сквозь один остров, а возможно, и больше, и что мы плыли по пещере довольно долго.
— Ты храбр, — сказал царь озера, — но так ты можешь проплавать во тьме до самой смерти.
Он воздел свои руки, и появившийся откуда-то бегемот подплыл к ступеням.
— Не слишком-то красивый скакун, — заметил царь озера, — но зато он отнесет тебя невредимым до самого берега Верхнего озера.
— Минутку, — сказал Кулл. — Где я сейчас? Под островом или под сушей? Или эта земля и вправду лежит под дном озера?
— Ты в самом центре Вселенной, как и был всю свою жизнь. Время, место и пространство — все это лишь иллюзии. Они не существуют нигде, кроме разума самого человека, который вынужден ставить себе ограничения и преграды ради того, чтобы хоть что-нибудь понять. Существует лишь глубинная реальность, и все сущее — это лишь ее внешние проявления, так же как Верхнее озеро питается водами этого, истинного. Теперь иди, царь, ибо ты настоящий мужчина, даже если ты — первый вал надвигающегося потопа дикости, который хлынет на мир перед его концом.
Кулл слушал его с почтением, мало понимая что-либо из речей, но догадываясь, что в них содержится великая мудрость. Он пожал озерному царю руку, содрогнувшись слегка от прикосновения нечеловеческой плоти, затем окинул последний раз взглядом молчаливые громады черных зданий, перешептывающиеся, похожие на мотыльков фигуры у их подножия и сверкающую агатовую поверхность сумрачных вод, по которой, словно пауки по паутине, пробегали волны черного света. Повернувшись, он спустился по ступеням к краю воды и спрыгнул на спину бегемота.
Затем прошли века черных пещер, бурлящей воды и вздохов гигантских невидимых чудищ. Иногда бегемот пес царя над поверхностью воды, а иногда под ней, и наконец они увидели свечение огненного мха и всплыли сквозь голубизну пронизанной светом воды. Кулл ступил на землю.
Жеребец Кулла терпеливо стоял там, где царь оставил его. Луна едва начала подниматься над озером, что вызвало изумленное восклицание Кулла.
— Клянусь Валкой! Похоже, что я спешился здесь не больше часа назад! А я-то думал, что с тех пор прошло много часов, а возможно, и дней.
Он вскочил в седло и поскакал в столицу Валузии, раздумывая о том, что в словах царя озера о иллюзии времени и впрямь кроется истина.
Кулл устал, был сердитым и чувствовал себя сбитым с толку. Воды озера смыли с него кровь, но тряская скачка заставила рану на бедре вновь открыться, и кровь потекла снова. Более того, нога онемела, и это раздражало его, но основное, что занимало его мысли, было то, что Саремис солгала ему, то ли заблуждаясь, то ли с каким-то злостным умыслом, и чуть не отправила его на смерть. Но ради чего?