— Скажи, царь, кто сторожит двери?
— Восемнадцать Алых Убийц. Но скажи, как ты попал сюда, прокравшись по садам в ночи и взобравшись на стены дворца?
Брул пренебрежительно хмыкнул.
— Стражники Валузии не лучше слепых буйволов. Я мог бы утащить их девиц прямо у них из-под носа. Я проскользнул между ними, а они не увидели меня и не услышали; Что же до стен — я мог бы перелезть через них даже без помощи виноградных лоз. Я охотился на тигров на дальних берегах, когда резкие восточные ветры нагоняли туманы с моря, я взбирался на обрывы прибрежных гор Западного моря. Но идем — нет, сперва дотронься до этого браслета.
Он протянул руку и, когда Кулл сделал то, что он хотел, облегченно вздохнул.
— Так. Теперь сбрось твои царские одеяния, ибо этой ночью нам предстоят такие дела, о каких никогда не грезил ни один атлант.
Сам Брул был облачен только в узкую набедренную повязку, за которую был заткнут короткий кривой меч.
— А кто ты такой, чтобы отдавать мне приказы? — вопросил слегка уязвленный Кулл.
— Разве Ка-ну не предупредил тебя, что ты должен доверять мне во всем?— спросил пикт, и его глаза на миг сверкнули. — Я не испытываю любви к тебе, владыка, но сейчас я выбросил из головы все. мысли о вражде. Поступи и ты так же. Пошли.
Бесшумной поступью он пересек комнату и подошел к двери. Через дверной глазок можно было рассмотреть коридор, оставаясь невидимыми снаружи, и пикт поманил Кулла, чтобы тот выглянул.
— Что ты видишь?
— Ничего, кроме восемнадцати стражников.
Пикт кивнул и потянул Кулла за собой к противоположной стене. У одной из ее панелей Брул нагнулся и немного повозился с чем-то. Затем он слегка отступил назад, вытаскивая меч. Кулл едва не вскрикнул, когда панель беззвучно отошла в сторону, открывая тускло освещенный проход.
— Потайной ход! — ругнулся Кулл тихо. — А я ничего не знал о нем! Клянусь Валкой, кто-то у меня за это попляшет!
— Тише! — прошипел пикт.
Брул застыл, словно бронзовая статуя, весь обратившись в слух. Волосы на голове у Кулла зашевелились. Не от страха, а скорее от какого-то мрачного предчувствия. Затем, словно решившись, Брул вошел в тайный ход, зиявший перед ними. Проход был пуст, но пыли в нем не было, как это бывает с долго не используемыми тайными ходами. Слабое серое свечение сочилось откуда-то, но источник его был неясен. Через каждые несколько футов Куллу встречались двери, невидимые, как он прекрасно знал, снаружи, но четко различимые изнутри.
— Дворец — настоящие пчелиные соты, — пробормотал он.
— Да. День и ночь за тобой следят, царь. И немало глаз.
То, как вел себя Брул, впечатляло. Пикт продвигался вперед медленно, осторожно, почти крадучись, с мечом наготове. Говорил он лишь шепотом и постоянно оглядывался по сторонам.
Коридор резко сворачивал, и Брул осторожно заглянул за угол.
— Взгляни! — прошептал он. — Но помни — ни слова, ни звука! Ради твоей же жизни!
Царь не менее осторожно последовал примеру пикта. Почти сразу за поворотом коридор опускался ниже несколькими ступенями. И у их подножия лежали восемнадцать Алых Убийц, стоявших в эту ночь на страже у дверей царской библиотеки. Только железная хватка Брула и то, что он прошептал царю на ухо, удержали Кулла от того, чтобы не ринуться вниз по ступеням.
— Тише, Кулл! Тише, во имя Валки! — прошипел пикт. — Сейчас эти переходы пусты, и все же я страшно рискую, показывая тебе все это, чтобы ты поверил тому, что я должен тебе рассказать. Вернемся теперь назад.
Брул направился к покинутой ими библиотеке, и Кулл в полном смятении последовал за ним.
— Измена... — бормотал царь, его глаза горели холодным серым пламенем стали. — Грязное предательство! Все было проделано так быстро — и нескольких минут не прошло, как я видел этих бедняг стоявшими на страже...
Когда они вернулись в библиотеку, Брул тщательно закрыл тайную панель и жестом попросил Кулла снова поглядеть в глазок наружной двери. Кулл заглянул и ахнул. Снаружи стояли на часах те же восемнадцать стражников!
— Колдовство! — прошептал он, хватаясь за меч. — С каких это пор мертвые могут нести караул?
— О... — чуть слышно отозвался Брул. В мерцающих глазах пикта появилось странное выражение. Несколько мгновений царь и воин смотрели друг на друга в упор, и Кулл напряженно хмурился, пытаясь прочесть мысли пикта на его невозмутимом лице. Потом с чуть дрогнувших уст Брула слетели слова: