– Что с тобой?
– Черная пирамида… – прохрипел Аррадерс. – Черная пирамида с поворачивающимися ступенями, они загоняли на нее людей, а потом срабатывал этот дьявольский механизм… и они летели вниз… ко мне… а я был постоянно голоден, а другой еды не было… и демон, сидящий в черном ошейнике, заставлял меня делать столь ужасное…
– Сейчас не время рыдать! – оборвал его Конан. – Если мы выберемся отсюда, ты еще сможешь отомстить за все. А теперь – давай вперед, или, клянусь Кромом, я оставлю тебя тут и пойду дальше один, бывший сотник Дозорной Тысячи.
Это подействовало. Все еще временами всхлипывая и пытаясь утереть слезы когтистой лапой, Аррадерс последовал за киммерийцем.
– Пока ничего сложного, – заметил северянин, увидев еще одну дверь в перегораживающей им дорогу стене.
– Да, но за той дверью – храмовый зверинец, – мрачно произнес Аррадерс. – Там собраны всякие мелкие твари из самых дальних пределов мира, от Кхитайских болот до джунглей Зембабве. Можно только гадать, зачем они местным жрецам. Пройти будет нелегко, но иной дороги у нас нет.
– Раз так, то идем, – пожал плечами Конан.
К удивлению киммерийца, дверь была не заперта. Он потянул ее на себя, и она легко отворилась. За ней оказалась тяжелая кованая решетка – а за решеткой выл, вопил, хохотал, блеял, визжал, клекотал и издавал иные, совсем уж неописуемые звуки тот самый зверинец храма.
Глава 6
– Н-да, веселое зрелище! – проворчал киммериец, отступая на шаг и зажимая нос от чудовищного зловония.
Их живой светильник освещал лишь самые близкие к решетке части огромного и низкого сводчатого подвала, битком набитого самыми разнообразными тварями, которые казались Конану вышедшими из болезненных ночных кошмаров, – многоногие, многоглазые, с бесчисленными скалящимися пастями, волосатые, безволосые, с рогами, с хвостами, с когтями и прочим. Достаточно будет сказать, что киммериец ни разу в жизни не встречал подобной мерзости – если, конечно, не считать явленное ему в Роще свайолей видение и шестерых слуг Сета. Похоже было, что у Темных Демонов имелась богатая фантазия.
– Нам – туда, – бесстрастно сказал Аррадерс; жало на кончике его хвоста уже источало черный яд в преддверии боя.
– Да ведь там же и шагу ступить некуда, – буркнул киммериец.
– Нам – туда, – настойчиво повторил Аррадерс. – Нам – туда, и я пойду первым.
– А может, откроем решетку и подождем, пока они сами не разбегутся кто куда? – предложил Конан.
– Даже если бы тут и было где укрыться, нас бы это не спасло, – ответил спутник киммерийца. – Эти твари не носят черных ошейников. Они сотворены для охоты – за человеком и за теми, кто с ним. Как только решетка поднимется, они все разом кинутся на нас.
Конан поудобнее перехватил меч Гатадеса. Что ж, если иной дороги нет… Ему еще не приходилось охотиться на столь необычную дичь; жаль только, не удастся захватить с собой достойных трофеев!
– Не подвернись мне под жало, – тихо сказал Аррадерс, берясь за поперечный прут решетки.
Твари в зверинце замерли, жадно глядя на двух безумцев бесчисленными алчными глазами. Разинутые пасти источали слюну, лапы скребли пол в нетерпении. Две блестящие полосы металла в руках жертв нимало не смущали обитателей зверинца.
Решетка от первого же толчка сама пошла вверх, увлекаемая скрытым в стене противовесом. Конан и Аррадерс шагнули за порог – и в тот же миг настоящая волна тварей бросилась к ним; страшилища сбивали друг друга с ног, мяли и топтали упавших, изо всех сил стремясь первыми добраться до вожделенного живого мяса.
Хвост Аррадерса ударил с громким хлопком, точно пастуший хлыст. Вырвавшаяся вперед тварюга размером с волка на шести ногах и с тремя торчащими в разные стороны длинными острозубыми клювами не смогла уклониться и тотчас рухнула бездыханной под ноги набегающих свор; тушу ее тотчас же принялись рвать добрый десяток страшилищ помельче.
Только теперь Конан понял, каким страшным противником был Аррадерс; по правде говоря, теперь киммериец удивился бы – имей он время, – что справился с бывшим туранским сотником столь легко. Правая рука Аррадерса без устали рубила взятым у северянина мечом; левая ловко хватала бросавшихся на него тварей за глотку, страшные когти легко разрывали плоть, и в сторону отлетал еще один труп с разорванным горлом.
Конан старался не отставать. Однако этот бой оказался куда тяжелее любого другого, в каком довелось сражаться киммерийцу. Твари нападали со всех сторон: спереди, сбоку, сзади, снизу, сверху – отовсюду на северянина устремлялся сплошной водопад оскаленных морд и выставленных когтей.