Меж тем варвар резко дернул левой рукой, и голова пса, что висел на ней, свесилась набок. Варвар вскочил на ноги и швырнул труп в последнего пса.
Кузнечная заготовка описала дугу у него над головой.
— Ну, где ваши трусливые рыжие хозяева! — заорал киммериец.
Глава 9
Подите прочь! — воскликнул граф, отшвыривая в сторону карту Южно-Киммерийского Кряжа. Лицо его раскраснелось, глаза от нескольких бессонных ночей, проведенных под свист горских стрел и рожки сигналов тревоги, были затянуты багровой пеленой.
— И я от себя добавлю. — Голос командира авангарда аквилонской армии, к которому принадлежали стоявшие понуро трое разведчиков Северного Легиона, был холоден, как и положено голосу столичного гвардейского офицера, когда он обращается к распоясавшимся мужланам. — В случае если вы еще раз нарушите приказ и задержите наше продвижение, я велю прибить ваши трупы на кресты рядом с пленными киммерийцами!
— Наше топтание на месте только на руку врагу. — Командир второго полка панцирной кавалерии был более спокоен — его части шли в самой середине бронированного потока, между авангардом и дворянскими ополчениями, замыкавшими шествие. Потерь ему варвары нанести еще не успели, если не считать нескольких десятков угнанных лошадей и пропавших без вести боковых дозоров.
— Разговор окончен! — Граф загнал душившее его бешенство куда-то внутрь — сказалась придворная выучка. — Больше я не намерен давать отчет о своих действиях никому, слышите, никому из Северного Легиона. Наша задача — вырваться на равнину, развернуться в боевые порядки и раздавить орду, гнать ее до самого Нордхейма, где их дикие соседидоглодают остатки! Никаких остановок! Только вперед — завтра к утру мы должны быть по ту сторону кряжа!
Последняя фраза была обращена к командиру авангарда. Тот громыхнул железной рукавицей по кирасе и вытянулся в струнку:
— Да, месьор. С вольницей среди гандерландских волонтеров сейчас же будет покончено, виноватые в остановке продвижения примерно наказаны.
— Вот так вот… — удовлетворенно кивнул командир воинства, идущего на помощь Венариуму.
Смерть предшественника, его давнего недруга из Магистрата, открывала перед честолюбивым пуантенцем радужные перспективы.
Небольшая победоносная кампания. Быстрое расследование, проведенное среди офицеров и воинов Северного Легиона, которое вскроет немедийский или — гиперборейский, барон еще не решил, заговор, а затем… — место покойного командующего в Магистрате.
Оставался еще герцог Орантис Антуйский, метивший в те же заоблачные дали, однако граф был уверен, что банда, именуемая Легионом, будет настолько растрепана варварами, что у короля Хагена не останется и тени сомнения в том, чьи войска выиграли кампанию и утвердили форпост Аквилонской Короны на Севере.
А дальше, дальше — стремительные наступления тяжелой кавалерии и гвардейских полков на Аргос… а может быть — Зингару или, Митра, упаси от сглаза, — на Немедию. Прекрасные, мощеные дороги, великолепный климат, созданный для цивилизованной войны, покоренные города, вереница вражеских дворян, понуро протягивающих его оруженосцу свои мечи, верой и правдой служившие еще их предкам на полях легендарных сражений. И, наконец, — место главы Магистрата, место советника при венценосце…
Об этом думал пуантенский вельможа, волею судеб возглавивший этот поход. В другом направлении текли мысли командира авангарда.
Его благодетель пал, сраженный невидимым дикарским стрелком. Рушилась вся паутина, какую гвардеец плел неодин год. Чтобы ныне добиться роли офицера-фаворита при новом командующем, следовало идти самым прямым путем — с мечом в руках доказывать свою шаткую славу перспективного военного.
К тому же у пуантенского вельможи имелся свой фаворит в столичной гвардии — командир второго панцирного полка. И как назло, именно на долю авангарда приходились все варварские колотушки — и исчезающие без следа дозоры, и угоняемые лошади, и неожиданные обвалы, и разящие без промаха стрелы, и капканы, и волчьи ямы, и кровавые стычки, в которых закованные в броню кавалеристы были полностью беспомощны перед летучими киммерийскими отрядами.
Первое время положение спасали порубежники Легиона, приказом Орантиса вызванные из боссонских гарнизонов и подчиненные авангарду армии. Однако следопыты Сапсана были своевольны, кроме своего командира ни в грош не ставили никого, и незаметные их успехи видел лишь гвардейский офицер, а о скандальных эпизодах неповиновения слух мгновенно доходил до старших командиров.
Вот и теперь — гандеры и боссонцы требовали остановки на ночь, с тем чтобы прочесать узкое ущелье, за которым армия Аквилонской Короны могла вырваться на оперативный простор из каменных теснин.
Предложение было разумным — гвардеец сам был в передовом дозоре и убедился, что в случае нахождения в ущелье сколь-нибудь значительных киммерийских сил огромных потерь не избежать — Орлиный Перевал был словно создан для засады самими Темными Силами, хранившими дикарские пустоши. На совете командир авангарда вначале держал сторону разведчиков, однако быстро понял, что пришелся не ко двору, и резко переменил позицию.
Командир колонны, следовавший в центре войска, был несказанно рад неудачам, выпавшим на долю того выскочки, которого ставили ему в пример вот уже несколько лет, со времен Академии. Теперь настал его час — его полк, не понесший потерь, свежий и прекрасно вооруженный, без сомнения, решит судьбу предстоящей на равнине сечи.
Сомнения вызывали лишь заносчивые ополченцы южных провинций — личные дружины тамошних аристократов, однако когда их глава нежданно-негаданно возглавил всю армию, гвардеец успокоился. На поле боя каждый из этих франтов будет драться сам за себя и почтет за честь не подчиняться общей линии.
Совет был закончен. Командиры отправились к своим войскам. Киммерийские горы медленно погружались во тьму — шла зябкая, туманная горная ночь, когда не видно собственной вытянутой руки и не слышно ржания коней за пять десятков шагов. Стальная змея вздрогнула и поползла вперед, к Орлиному Перевалу. Впереди бронированной конницы шли, сбившись в плотный клин, боссонцы и гандеры. Они прекрасно представляли себе, сколько недобрых настороженных глаз следит за ними с окружающих темных круч, из лесов и щелей, сколько стрел смотрело в затылок каждому из них из тумана и сколько камней готово было обрушиться вниз, на узкую каменную тропу.
Боковые дозоры, что готовились несколько часов назад следовать по гребням скал над основной армией, выковыривая из нор и секретов засевших там варваров, были стянуты к основным порядкам. Лица бойцов Легиона были мрачны. Все они бросили в месте привала провизию и палатки, взяв с собой лишь оружие.
Когда окружающие склоны, уже пожранные мглой, ожили и стрелы и копья вырвали из клина первых павших, легионеры сбились в плотный кулак и бросились вперед — на прорыв, склонив копья. Они не оглядывались назад, где в тумане глухо ворочалась змея, где звучал приглушенный смех, конский храп и бряцал металл. Они знали, что последует за первым залпом не знающих промаха стрел, и торопились, спасая уже свои жизни, а не честь армии королевства.
На самом выходе из теснины они врезались в плотный строй варваров, когда за их спинами раздался жуткий гул. Казалось, содрогнулся весь Кряж. Камни, сброшенные со склонов, камни и бревна, вызвали обвал — конское ржание и людские крики, захлебываясь в удушливом тумане, многократно отражаясь от гранитных стен, слышны были как голос одного гигантского зверя, ворочавшегося во тьме. Зверя, попавшего в капкан.