На следующее утро, закупив у Карима продуктов, вина и фруктов на дорогу, и щедро расплатившись с гостеприимным хозяином таверны, которыйне скрывал своего сожаления, что потерял двух таких богатых клиентов, Рашид и киммериец покинули столицу Кушанской империи и направились к Такшашиле, городу, который как им было известно, лежал в трех дневных переходах к востоку от Венда*. Дорога от Пурушапура до Такшашилы была вымощена камнем, поэтому путешествовать по ней было одно удовольствие. Хотя у них было достаточно денег для покупки лошади, киммериец предпочитал идти пешком.
-Твой Баярд,-говорил он Рашиду, шагая рядом с ним по мощенной камнем дороге,- не есть, ни пить не просит, не устает, может скакать день и ночь без передышки. А, если мы купим лошадь мне, то приобретем ненужную себе заботу: ее надо кормить, поить, давать отдых; осматривать копыта, чтобы туда не забился камень, лечить, а кони болеют довольно часто; ей будут нужны запасы зерна, трава для выпаса...Словом, мне гораздо проще идти пешком.
Рашид не возражал, так как убедился, что киммериец при необходимости может без особого напряжения пройти в день и десять лиг, что не всякому коню под силу.
Но сейчас они особо не торопились, проходя в день не более пяти лиг, и к исходу шестых суток, переправившись по дороге через широкий и полноводный Венд, подошли к Такшашиле, знаменитой своими торговыми площадями и базарами.
Город встретил их суетой и не стихающим шумом. Ржание лошадей, рев ишаков, громкий говор сотен и тысяч голосов, доносившихся отовсюду, создавал непередаваемую рыночную атмосферу,-весь город представлял собой один гигантский восточный базар. Столько торговых караванов одновременно Конану не доводилось видеть ни в одном из городов Хайбории, даже в Аграпуре и Султанапуре, славившимися богатством и изобилием своих торговых площадей.
Несмотря на опасения приятелей, что в таком крупном торговом городе у них могут возникнуть трудности с жильем, им удалось довольно легко найти вполне приличную комнату на постоялом дворе недалеко от западных ворот Такшашилы, стоило лишь показать хозяину золотой денарий. Золото во все времена обладает такой притягательной харизмой, перед обаянием которой устоять практически невозможно, вопрос лишь в его количестве. Количество его было впечатляющим, поэтому хозяин лично провел своих новых постояльцев наверх, в просторную комнату, где одна широкая двуспальная кровать стояла прямо посередине ее, а другая поменьше- в небольшой нише наподобие алькова, закрытом портьерой. В комнате были также два кресла, массивный стол и два табурета. В углу стояла объемистая деревянная кадка, кивнув на которую хозяин заметил, что горячая вода есть в любое время, как только понадобится гостям.
Один из мальчишек, прислуживавших хозяину постоялого двора, получив пару медных сиклей отвел Баярда в просторный навес для лошадей, а Рашид и киммериец, сложив скромные пожитки у себя в комнате, направились на одну из торговых площадей в западном квартале города. Потолкавшись среди купцов, они довольно быстро выяснили, что расстояние от Аграпура до Такшашилы составляет примерно восемьсот лиг.
-Правда, это весьма приблизительная цифра,-говорил отдуваясь толстый купец из Пасаргады***,-никто его не измерял точно. Но в любом случае крупный смешанный караван, состоящий из верблюдов и лошадей в среднем за день пройдет по пустыне четыре, от силы пять лиг. То есть, двигайся он без остановок, ему понадобилось бы на этот путь не меньше 5-6 месяцев. Но надо учитывать еще и время на отдых в оазисах. Многое зависит и от предводителя каравана, один движется весь световой день, другой семь-восемь часов. Но в любом случае средняя скорость каравана не превысит шести, в самом крайнем случае, семи лиг в день. Все равно менее, чем за четыре месяца караван из Аграпура в Такшашилу не дойдет.
Конан с Рашидом переглянулись. Расчеты перса , человека сведущего в торговых дела, который, по всей видимости, сам не раз ходил с караванами этим путем, поразительно совпали с их собственными расчетами и предположениями. Перспектива болтаться без дела в Такшашиле два или три месяца мало привлекала обоих.
На вопрос Рашида о том, как, по его мнению, им лучше поступить, присоединиться к попутному каравану или следовать в одиночку, купец ответил не сразу.
Окинув обоих пристальным взглядом и, пригладив рукой выкрашенную хной бороду, он рассудительно сказал:
-По виду вы хорошие воины и сумеете за себя постоять. Только надо иметь в виду, что на караванной тропе через пустыню купцов нередко подстерегают разбойники. С бандой из двух десятков головорезов даже вам вряд ли удастся справиться. Но для вас опасность представляют не столько разбойники, сколько сами караванщики. Вряд ли кто из встретившихся вам там в пустыне купцов устоит перед соблазном заполучить таких крепких и сильных рабов, как вы, чтобы затем с большой для себя выгодой продать их на невольничьем рынке в той же Такшашиле. Ничего не поделаешь, торговля в наше время часто идет рука об руку с разбоем. Так что мой вам совет- присоединяйтесь здесь в Такшашиле к формирующемуся попутному каравану. А еще лучше, наймитесь в его охрану. Любой купец с радостью примет к себе в охранники таких сильных и могучих воинов.
-Безусловно, совет этого перса весьма толковый,- сказал Рашид киммерийцу, когда они. попрощавшись с купцом, продолжили свой путь по торговой площади.-Может быть, стоит им воспользоваться?
-Совет может и толковый,- ответил Конан, - но в охрану каравана ты, Рашид, мало пригоден. Вряд ли ты умеешь обращаться с мечом , луком или топором, а твое собственное оружие при нападении разбойников на караван не применишь. Конечно, оно уничтожит их за считанные мгновения, но как ты потом будешь объясняться с караванщиками? Прослыть колдуном означает создать себе целый ряд проблем. В здешних краях, кроме Стигии, они нигде не пользуются почтением.
Рашид не стал возражать, молчаливо признавая правоту варвара.
Обмениваясь короткими фразами и рассматривая товары, выставленные купцами и местными ремесленниками на продажу, с трудом проталкиваясь сквозь толпу, запрудившую площади города, оба не заметили, как оказались на невольничьем рынке. Не очень большая площадь, на которой он располагался, была обнесена высокой каменной стеной в два человеческих роста. Попасть внутрь можно было лишь через ворота, которые, как понял Конан, на ночь запирались, и возле них выставлялась стража. "Отсюда не убежишь",-сочувственно подумал киммериец, вспомнив свое пребывание в рабстве в детские годы. Он уже было дернул Рашида за рукав, намереваясь повернуть обратно, так как разглядывать рабов ему доставляло мало удовольствия, когда вдруг его внимание привлекла сцена, разыгравшаяся у одного из невысоких помостов, на котором стояла одинокая невольница. Женщина, а скорее девушка лет двадцати пяти на вид, была практически голой и лишь набедренная повязка, немногим шире кожаного пояса Конана, прикрывала ее точеные бедра. Желающих приобрести этот живой товар у помоста почти не было, за исключением одного только жирного тохара, который как раз намеревался просунуть руку под ее набедренную повязку, но получил от нее удар ногой в грудь, который едва не сбил его с ног. Дерзость невольницы была тут же наказана несколькими сильными ударами хлыста надсмотрщика по ее спине, но несостоявшийся покупатель, не слушая извинений стоявшего рядом с надсмотрщиком торговца живым товаром, пошел прочь, громко ругаясь на всю площадь. Торговец же, заламывая руки, стал проклинать день и час, когда он приобрел на свою голову эту строптивую рабыню. Конан,немного владевщий языками почти всей Хайбории, понял, что торговец грозится прекратить кормить ее, так как вместо прибыли она уже принесла ему сплошные убытки. Невольница же стояла молча, гордо выпрямив голову и совершенно не смущаясь тем, что выставлена на всеобщем обозрении практически голой, презрительно смотрела на своего хозяина сверху вниз.