Колдунья нависла над безвольно склонившейся пленницей. Одной рукой она приподняла ее лицо за подбородок, а другой спустила платье с плеч Мкори.
Лицо девушки было бледным и испуганным. Однако в нем сквозило любопытство.
— Теперь, надеюсь, ты понимаешь, почему меня так интересует твое тело? Милая Мкори, ты смотришь на меня с таким недоумением. Неужели до тебя еще ничего не дошло?! Может, мне следует повторить тебе то, что твой наивный ум отказывается понять? Твое тело скоро будет моим!
Колдунья засмеялась в безумной радости, когда Мкори закричала от ужаса.
— Да! Да, моя любовь. Вот почему я освободила тебя от грубых инструментов пытки. Никакого вреда не должно быть причинено милой, милой Мкори. Потому, что твое тело скоро достанется мне, а твоя душа будет заключена в исковерканную оболочку, которая когда-то именовалась Эфрель. Задумайся только над всей иронией этого превращения. Собственная дочь Марила заточена в изувеченное тело, которого он сначала так добивался и которое он впоследствии так изуродовал. А женщина, обреченная им на жуткую смерть, все еще жива и станет вновь прекрасной, получив тело его дочери.
Онемев от ужаса и шока, Мкори смотрела, как ведьма повалилась на пол и начала кататься по холодным камням в приступе безумного хохота. В полуобморочном состоянии, съежившись в цепях, девушка наблюдала как во сне за извивающейся сумасшедшей женщиной, прыгающей вокруг нее в неистовой радости. Дико выкрикивая что-то нечленораздельное, колдунья сорвала с Мкори платье и жадно начала лапать ее тело. Изуродованное шрамами лицо Эфрель ухмылялось буквально в каком-то дюйме. Острые ногти царапали обнаженную плоть. Обтрепанные изорванные губы шептали невыносимые приказания и обещания прямо в ухо.
Мкори хотела отползти, но цепи удерживали ее запястья и лодыжки. Она пыталась освободиться от мерзких объятий, однако сумасшедшая колдунья была слишком сильна по сравнению с ней. Крики девушки тонули в тенях пещеры, спрятанной глубоко под землей. Руки Эфрель грубо ласкали ее обнаженную плоть. Мкори была прижата к полу извивающимся телом уродливой колдуньи, которая уже тоже успела раздеться. Превратившиеся в лохмотья губы целовали ее лицо, беззубый рот всасывал и кусал груди. Девушка выла от ужаса, в то время как липкие руки колдуньи раздвигали ее ноги и заставляли безвольное тело пленницы служить дикой похоти.
Борясь с тошнотой и отчаянно пытаясь вырваться, Мкори извивалась под звериным натиском жестокой ведьмы. Ее охватила паника. Мозг был словно скован всем ужасом происходящего. У девушки возникло ощущение, будто злая волна прибоя ударила ее о камни и теперь не дает ей вздохнуть.
Измученную, всхлипывающую Мкори трясло крупной дрожью от боли, отвращения, тошноты и стыда. Внезапно она почувствовала, что надает в глубокий черный колодец. И где-то на дне этого ночного кошмара, наконец, пришло забытье.
Неизвестно, сколько прошло времени, прежде, чем Мкори пришла в себя. Девушка долго не могла понять, где находится. На минуту ей показалось, что она все еще мечется в исступленном лихорадочном бреду. Затем пленница, превозмогая слабость, огляделась и, увидев темные камни и цепи, разорванную одежду, царапины и синяки на своем теле, поняла, что ночной кошмар был реальностью.
Она села, чувствуя лёгкое головокружение, и стала молиться, чтобы эта ужасная сцена все-таки растворилась в небытии, оказавшись сном. Стены уже не плыли перед глазами, но тошнота не проходила. Странные незнакомые запахи наполняли воздух. Время от времени в темноте вспыхивал голубоватый свет.
Осмотревшись, Мкори увидела, что теперь она прикована цепями в центре громадного круга. От злобного хохота колдуньи у нее перехватило дыхание.
— Ты снова со мной. Так скоро, моя дорогая, — насмешливо говорила Эфрель. — Ты, наверное, потеряла сознание от блаженства, которое доставили тебе мои нежные ласки, милый ребенок. Как трогательна подобная скромность в той, что уже даже и не девственница. — Она жестоко засмеялась и снова склонилась над огромными томами со страницами из пергамента.
Вокруг нее высились штабеля других, странно переплетенных древних книг. Повсюду было расставлено множество пузырьков, бутылочек, красок, мелков, ладанов, странных порошков и эликсиров ее черного искусства. Судя по громадному количеству разных оккультных артефактов, которые колдунья собрала вместе, Эфрель трудилась над каким-то грандиозным заклятием некромантов.
— А ты, я вижу, заинтересовалась, — усмехнулась колдунья. — Да, тебе должно быть интересно. В конце концов, это касается и тебя лично. Не так ли? Это древнее таинственное заклинание очень сложное. Мне понадобится несколько дней, чтобы все приготовить. И только потом я смогу начать читать его длинный текст. Но поверь, у меня уже все на мази. Я так давно ждала этого момента. Тебе не придется мучиться слишком долго. А для той, что уже целую жизнь страдает от боли и стыда в обличье изуродованного чудовища, которое сделал из меня твой отец, несколько дней — ничто!.. Бедная милашка Мкори, я надеюсь, что промедление не утомит тебя. Мы ведь найдем способы развлекать друг друга время от времени. Ты и я. А когда тебе станет совсем скучно, просто посмотри внимательно в последний раз на свое прекрасное тело. Боюсь, что новое может тебя несколько расстроить.