Быстро наложив бандаж на раненое бедро, Конан устало улыбнулся.
— Ну, как Арбас? Похоже, что империя Турана наконец-то моя? Наемный убийца, небрежно подкатил сапогом голову Альремаса и кивнул. Голова, тронутая сапогом, как бы тоже кивнула в ответ.
В этот момент Конан вдруг почувствовал необычную скованность в движениях и во всем теле. Его мускулы словно сжались, стянулись и отказывались слушаться хозяина. «Неужели меч Альремаса был отравлен?» — с горечью подумал киммериец. Вдруг он увидел, что Арбас тоже оцепенел, и все воины в залитом кровью холле застыли на месте битвы.
По всей цитадели солдаты почувствовали необычное напряжение. Тяжесть сковала тела. Все силы ушли из конечностей. Мозг будто стал пленником своей собственной оболочки.
Неимоверным усилием Конан повернул голову, чтобы оглядеться. Его взгляд с удивлением наткнулся на обнаженную женскую фигуру, которая делала руками серию колдовских движений.
— Мкори?!
К Лейжесу постепенно возвращалось сознание. Накатила волна страшной боли. Он с трудом заставил себя выпрямиться. По правому боку словно разлился огонь. Клинок Конана проник глубоко, по всей видимостизадев лёгкое, и юноша харкал кровью. Похоже, сломано несколько ребер. Левая рука тоже оказалась поврежденной при падении. Лейжес с удивлением огляделся. В главном холле никого не осталось. Только повсюду возвышались горы трупов.
Как долго лежал он без сознания? Без сомнения, кто-то ведь должен был остаться? Кто-то ведь должен победить?
«Битва, наверное, переместилась в другое место», — решил Лейжес. Он с досадой подумал о Конане. Жив ли еще тот? Судя по трупам вокруг, его собственные люди понесли большие потери. Согнувшись от боли, молодой человек поднял свой упавший меч.
«Tы должен найти Мкори», — подсказал юноше его окутанный болью мозг.
Лейжес повторил это вслух, словно обращаясь к мертвым, и заставил себя идти. Он брел как во сне. Его шаги были скованны, а онемевшие ноги, казалось, шли сами по себе, не слушаясь хозяина. Юноша вспомнил, что велел Мкори спрятаться в нижних этажах, и начал продвигаться в этом направлении.
Коридоры казались бесконечными. Лейжес проходил дверь за дверью, слабо выкрикивая имя Мкори. И только взоры мертвых встречались с его ищущим взглядом. Он прошел мимо трупа Имиля. Рассеченное лицо смотрело на него обвиняюще. Все дальше и дальше, пошатываясь, шел Лейжес через черный лабиринт подземелья. Неужели никто, кроме мертвых, не бросит ему вызов?
Вдруг юноше показалось, что он слышит Мкори. Он ошалело прислушался. От невыносимой боли в боку ему было очень сложно сконцентрировать на чем-либо свое внимание и даже дышать. Но вот опять послышался голос любимой, и Лейжес понял, что это не бред. Издалека, снизу до него доносился голос Мкори.
Перед ним в стене зиял черный дверной проем. Да, звуки доносились оттуда. Крепко сжав меч, Лейжес вошел в дверь и начал спускаться по длинной темной лестнице.
Ступеням, идущим вниз, казалось, не было конца, и Лейжес уже начал думать, что никогда не доберется до цели. Но голос становился все громче, и юноша заставлял себя идти дальше. Внезапно нескончаемый пролет оборвался. Молодой человек очутился на низком балконе с широкими ступенями, ведущими вниз в фантастическую пещеру.
Посреди пещеры находился громадный черный бассейн, вокруг которого стояли несколько сотен солдат. Они просто неподвижно застыли. Позы людей были странными. «Словно множество статуй», — подумал Лейжес. Затем он с удивлением заметил среди них своих людей, а также узнал многих воинов Конана. Да, там был и сам Конан, а рядом с ним уродливая Эфрель…
Но больше всего поразила юношу Мкори, его Мкори, которая ходила взад-вперед перед странно обездвиженными фигурами. Сцена выглядела как-то совершенно нереально. «Что бы это могло значить? — подумал Лейжес. — Неужели Мкори каким-то образом удалось взять в плен всех этих воинов?» Словно во сне озадаченный юноша стал выкрикивать имя Мкори. Но ему только казалось, что он кричит. Его голоса никто не слышал.
Постепенно в его сознание начали проникать слова, которые произносила девушка.
— Ах, Конан! Если бы ты мог видеть себя со стороны. Каким удивленным ты выглядел, когда почувствовал, как мое коротенькое заклинание действует на тебя и крадет твою силу. А теперь ты стоишь тут, вместе со всеми предателями, которые последовали за тобой. Совершенно беспомощный, не способный ни ходить, ни просто кивнуть головой, если я не дам тебе на это разрешения. Помнишь тех, других? Ты их видел, когда они тоже были под действием моего заклинания. Вспомни их судьбу. Ты помнишь их судьбу? Это будет здорово! Ты стоишь на краю бассейна совершенно беспомощный, как сейчас, а на поверхности воды появляются скилреди. Они придут за тобой. Это будет похоже на ночной кошмар. Когда ты хочешь убежать… и не можешь. Хочешь закричать… и тоже не можешь. Разве не ты сам описывал мне действие этого заклинания именно такими словами? Теперь к твоему широкому научному кругозору прибавится еще знание о том, как заканчивается этот кошмар. Ты прочувствуешь это на себе.
Она рассмеялась со злорадным триумфом.
— Разве у тебя, Конан, нет слов, чтобы поздравить меня с моим новым телом? Прекрасное тело, не правда ли? У меня еще не было времени насладиться им в достаточной мере. Так мило с твоей стороны, дорогая Мкори, подарить мне его. Я уверена, что твой отец очень удивился бы такой щедрости. Жаль, что бедняжка Марил не дожил до сегодняшнего дня и не увидел, каким образом я завершила свою месть. Но я так еще и не успела спросить тебя, как тебе нравится твое новое обличье? Поговори со мной, милая, милая Мкори.
— Не можешь ли ты убить меня и покончить с этим? — донесся тихий безнадежный ответ от изуродованного обрубка.
Эфрель усмехнулась.
— Что?! Ты хочешь умереть так скоро? Маленькая глупая сучка! Я просила у твоего отца быстрой и чистой смерти. Полюбуйся, какую милость он оказал мне. Как жаль, что я не могу устроить для тебя подобный праздник! Чтобы ты прочувствовала, каково это, когда тебя тащит бык через издевающийся, насмехающийся город. Но ведь на этих костях практически не осталось плоти, чтобы изуродовать ее еще больше. Это было бы уже не столь интересно. Не правда ли, Мкори?
Итак, у меня теперь тело прекрасной Мкори, — торжественно заключила ведьма. — А тебе придется удовольствоваться изувеченным обрубком, который твой отец оставил мне. В любом случае, если ты хочешь смерти, тебе не придется долго ждать. Скилреди скоро придут сюда, чтобы поужинать. Я предоставлю тебе свободу выбора. Сходить на ужин к скилредям или пожить пока в новом теле.
Потихоньку до Лейжеса стал доходить смысл происходящего. В измученное болью сознание юноши проникло понимание того, что Эфрель каким-то образом украла тело его возлюбленной.
Преступление было столь чудовищно, что оно даже не укладывалось в голове. Тем не менее, колдунье как-то удалось сделать это. Паутина бреда и исступления потихоньку рассеялась, и он стал соображать более четко. Силы внезапно вернулись в его тело. Боль отступила.
С хриплым криком «Эфрель!» Лейжес спрыгнул с низкого балкона и побежал к злобному существу, которое прикрывалось, как маскарадным костюмом, телом Мкори.
Эфрель удивленно повернулась на крик, и хотела, было, поднять руку, чтобы остановить несущегося к ней окровавленного воина заклинанием. Заклинанием, которым она поймала в ловушку своих врагов, и которое давало ей силу и власть над всеми, вошедшими без ее ведома и разрешения в ее крепость. Но у нее уже не было времени сдержать мстительного призрака. Лейжес погрузил свой клинок в грудь некогда любимого тела. Он пронзил оскверненную красоту холодной сталью.
Эфрель вскрикнула. Яркая кровь хлынула из раны. Пальцы колдуньи тщетно хватались за клинок. Ее глаза зло блеснули, словно королева пыталась сконцентрировать на чем-то все свое внимание, а затем потускнели. Лейжес, не отрываясь, смотрел на девушку, которую любил.
Но колдунья опять всех перехитрила. Сбежав из умирающей оболочки, Эфрель поменяла физические оковы и снова вернулась в свое изуродованное тело. А душу Мкори она отдала убитой плоти девушки.
— Лейжес, спасибо тебе… Я… — Слабый голос оборвался, и Лейжес взглянул в мертвые глаза своей возлюбленной еще раз.