стальных мускул. Он отчаянно вскрикнул и пробил череп мучителя сильным
ударом тяжелых цепей. Кровь и мозги разлетелись по коридору. Конан захватил
факел от стены и окликнул Kайланну прежде, чем дергающийся труп упал на
пол. Она предпринимала поспешное усилие прикрыть себя ее раскромсавшими
предметами одежды, когда гримасы и судороги сотрясали мертвого шемита.
Конан склонился к телу в поисках кинжала или другого оружия, не обращая
внимания на темно-красный поток льющийся из головы. Тюремщик не носил
оружия.
- Несите это,- сказал он, вручая факел Kайланне. - Этот шум, конечно,
привлечёт больше этих ассирийских собак. Следуйте за мной, не мешкая.
- Да, господин! – она нервничала. - Я освобожу капитана Tусалоса и найду
других, в то время как ты посторожишь.
Она выхватила у него ключи. Ее сарказм был потрачен впустую на Конана,
который отметил только что она, кажется, полностью пришла в себя от
столкновения с грубым шемитом. Девочка была или жесткой, или надменной, или,
возможно, одновременно обладала этими качествами. Поддерживая раненную ногу,
Конан спешил к единственному выходу, закрытому деревянной дверью,
укрепленной железными стяжками. Девочка заглядывала в каждую камеру, но
вошла только в ту, где содержалась жертва мучителя.
- Вставайте, Tусалос! - безумный шепот Kайланнa отозвался эхом из тени.-
Капитан? Ах, Белл - нет!
С рыданием Kайланнa появился из тени.
- Мертв, - подтвердила она, опуская глаза.
Конан кивнул.
- Как я опасался, - сказал он с таким большим участие, на какое был
способен. - Несомненно, мы присоединимся к нему в Аду, если дальше задержим
свое спасение. Мы должны теперь быть далеко!
Он забрал ключи и подобрал один к дверному замку. За ней находилась
узкая лестница, ведущая в плохо освещенный коридор. Kайланнa ухватилась за
предложенную руку Конана, вызвав его слабую усмешку пока они спускались.
Когда они достигли основания, ничто не ожидало их, кроме одинокого
мерцающего факела на стене коридора. Они прошли мимо камеры, переполненной
29
инструментами пытки, и зловонной ямой и комнатой, возможно, занимаемой
тюремщиком. Кучи обугленных обглоданных крысами костей лежали рядом с
грязным соломенным матрацем; нос Конана задергался от сильного запаха,
оскверняющего воздух.
Ключ приоткрыл другую окованную железом дверь, оказавшуюся выходом
из темницы. Конан открыл её и рассматривал округу за ней с некоторым
удивлением. Дверь открылась к огражденному частоколу. Тюрьма оказалась не
подземельем, а наземной невысокой каменной коробкой без окон, которая,
вероятно, служила фундаментом для других построек ассири. Несколько
деревянных зданий поднимались над грязной землёй. Когда его глаза
приспособились к свету того, что было или рассветом или сумраком, Конан не
увидел следа их ассирийских похитителей.
Желая использовать эту удачу, но продолжая соблюдать меры
предосторожности, Конан повернулся к Kайланне и приложил свой палец к губам.
Тогда он указал на самый близкий забор и пополз к нему. Kайланнa оставила
факел и последовала за ним.
Кроме бесчисленных следов копыт лошадей в грязи и случайных отпечатков
от ассирийских сапог, тихое место не показывало признаков жилья. Он
остановился, услышав звук из одного из маленьких деревянных зданий, затем
стихший. Это было фырканье беспокойной лошади. Они двинулись на звук и
вошли в постройку. Kайланнa следовала немного позади, ее маленькая рука была
все еще в массивном кулаке киммерийца. Теперь было очевидно, что звук
доносился из конюшни. Знакомый, острый запах исходил от куч соломы и корыто
воды стояло у одной из стен конюшни. Четыре лошади - три из них полностью
навьюченные - нервно переминались при приближении Конана и Kайланны.
Конан нахмурился, эти неожиданные блага пробуждали его подозрения. Что-
то внезапно случилось, ведь ассири никогда не оставят свою лагерную стоянку
неохраняемой. Он рассуждал, что отсутствие ассири могло бы означать
опасность внезапного нападение на Kайланну; он сомневался, что другие
разбойники одобрят убийство тюремщика и похищение столь драгоценного
сокровища. Но раненные или спящие мужчины могли отдыхать в других зданиях,