Синие глаза Киммерийца горели осмысленно, как будто его разум еще не был
омрачен аргосским пивом. Он понизил свой голос и наклонился ближе к золотому
обручу, который свисал с загорелого уха Рулвио.
- Мне необходимо отдать некоторый накопившийся долг, мой друг. Ты
оттолкнул меня на палубе и получил стрелу в ногу, предназначенную для меня,
несколько лет назад, когда зингарская галера почти догнала нас. Из-за этого я в
долгу перед тобой.
Рулвио пожал плечами.
- Если бы тебя убили тогда зингарские свиньи, наседавшие на нас, вся наша
команда, разорванная, давно бы гнила в животе Дагона. Ха! Так что нет никаких
долгов между нами, Конан. Я клянусь, Борус до тебя, и Гонзаго перед ним, ни
один не мог быть капитаном, достойнее тебя.
Конан принял комплимент в тишине. Он требовал много от своей команды,
но и вознаграждал их справедливыми долями с каждого трофея. Однако долг
крови не мог быть улажен так легко. И для успеха задуманного, он нуждался в
помощи такого надёжного и крепкого воина как Рулвио.
Бровь аргоссца изогнулась.
- Пиво притупило мой разум, Конан, но я вижу твой ещё сильнее. Почему
мы находимся здесь, на берегу в законопослушном городе, а не на Барахских
Островах, где приветствуются такие псы как мы!
- Клянись Беллом, что не разгласишь то, что я собираюсь сказать тебе!
Рулвио исполнил это, и его налитые кровью глаза встретились с мрачным
пристальным взглядом Конана.
8
Киммериец достал из жилета свернутый пергамент, обёрнутый в тонкую
кожу. Он положил это на стол, расправляя легкими ударами кулака.
- Я нашел это в плаще, на борту того небольшого зингарского судна, которое
мы обогнали сегодня.
- Хорошо, по крайней мере, ты нашел кое-что, что парни не потратят сегодня
вечером, - печально констатировал Рулвио. - Только Беллу известно, что мы
будем жадно пить с полученной прибыли от той экспедиции под восходящим
солнцем. Я не буду ворчать о грузе, но я был бы весьма рад поймать свинью,
скрывшуюся в ялике с ларцом драгоценностей.
Конан не внял жалобам первого помощника.
- Мы не могли осуществить преследование, проклятый ветер покинул нас, и
тот дурак Ворало погнавшись за ними в нашей лодке, привёл в итоге себя и трех
парней к смерти!
Память потопила огонь гнева в глазах Конана, « Ястреб» в конечном счете
догнал дрейфующую лодку Ворало с мертвецами, но их убийца убежал, по-
видимому, укрывшись поблизости в Meссaнтии. Горло каждого человека было
разрезано в длину глубоко, вертикально, их раны отличались от всех тех, что
ранее видел Конан. Он сжал губы, затем посмотрел через стол на Рулвиo.
- Но мы можем все же извлечь пользу от того набега. Ты слышал легенды о
Медном Городе?
Рулвио фыркнул.
- Да. Хотя я не дурак, чтобы верить им. В каждом незначительном городишке
отсюда до Tурaна, есть жулики, распродающие карты в Медный Город. Я не
сомневаюсь, что ты нашел такую подделку — они распространены как вши в
бороде нищего!
- Может и так, - согласился Конан, нахмурившись. Будучи в молодости
наивней, он истратил впустую много денег на ложные карты сокровищ. - Но этот
свиток отличается, никогда не считай меня за глупца! В моих странствиях я
немного узнал о древних знаниях и рунах. Карта имеет надписи...
Он сделал паузу, поскольку Рубиния принесла огромный глиняный кувшин,
поддерживая его локтем.
Взгляд Рулвио переместился прочь от Конана. Он задержался на полной
груди Рубинии, которая напрягалась в ее тунике из тонкой ткани с низким
вырезом, поскольку она склонялась над их столом, чтобы снова наполнить их
чаши пивом. Когда она закончила, пристальный взгляд аргоссца последовал за
нею.
- Забудьте эти безумные поиски разрушенного Медного Города, капитан!
Почему бы не проводить вечера, пьянствуя с нами и встречая приход ночи в
постели с безотказными особами до того, как Ястреб будет готов плыть снова? Мы
волки моря, и в море мы охотимся, а не в пыльных утробах древних руин и
развалин, не имеющих выхода к морю.
- Ты говоришь как всегда мудро, Рулвиo. Конечно, распутная девка отвлечет
от этой карты какое-то время. Но я считаю стоящим провести неделю или две,
отправляясь в пустыню Шема, куда эти письма помещают город. Сопровождай
меня, если хочешь. Я пойду и один, если ты предпочтешь оставаться здесь,