Все же я предполагаю, что немного трудностей должно быть вынесено в дальней дороге домой.
Она тяжело вздохнула.
— Очень хорошо, варвар. Вперед, к этой груде отбросов, о которой ты говоришь.
С усилием Конан успокоил задетое самолюбие и хлестнул по крупу своей лошади. Он молча вел Кайланну на северо-восток устойчивым легким галопом.
Распутная девка, казалось уже, забыла, что опасность все еще преследует их в пути.
Киммериец довёл бы ее благополучно домой, как он поклялся сделать. Но он был воином, не лакеем, и ее надменный тон заставил его зубы сжаться. Конан начинал сожалеть об этом предприятии. Его «Ястреб» и Рулвио ждали бы, но Конан все еще нуждался во времени, чтобы следовать по карте прежде, чем он возвратился кВ Мессантию. Если он добудет и диадему, и сокровище Медного Города, он сможет передать свое судно первому помощнику и команде. Его вновь обретенное богатство составило бы больше, чем полученное за десять лет пиратства. Он жил бы в местах по собственному выбору, выпивая и распутничая по желанию, участвуя в любых сражениях по желанию или за прибыль или за удовольствие. Успокоенный этими счастливыми мыслями, Конан тащился вперед, бросая случайные обратные взгляды, следя за тем, чтобы Кайланна не отставала и не было преследования.
Через петляющие ручьи и зеленые луга они мчались, пока холмы на западе не скрыли край солнца. Конан чувствовал странную смесь облегчения и скуки. Отказ ассири преследовать их сделал день беспрецедентным, и Кайланна очевидно считала его не достойным для беседы. Он рассудил, что они достигнут Вархии перед сумерками. Конан был совсем не утомлен, но их коням необходим отдых и Кайланна начала резко соскальзывать в седле. Перспектива прожаренного окорока баранины и пенистого пива поддерживали его. Поскольку он знал, что плата за постой «Закопченного Борова» была умеренной. Постояльцы гостиницы были прежде всего торговцами или их охранниками, проводящими ночь в дальней дороге к или от столицы Гхаза.
Конан развернулся и быстро просмотрел через плечо. Дыхание зашипело между его зубами. Он увидел наездника на лошади, далеко на юге, в самой дальней досягаемости его пристального взгляда. Конан мог поклясться, что углом одного глаза он заметил скрытое движение. Он изучил пейзаж, но теперь видел только лениво текущие ручьи и растягивающиеся луга с высокой растительностью. Ландшафт не предоставлял особенностей, которые скроют человека верхом, таким образом, Конан неохотно заключил, что удлиненные солнцем тени обманули его. Если бы кто-то следовал за ними, киммериец, конечно, чувствовал бы присутствие глаз на его спине, как липкую струйку невидимого пота; то слабое, но тревожное ощущение спасало его не раз.
Пристальный взгляд Кайланны переместился, встретившись с его. Ее выражение было умеренно любопытным, хотя она не подвергла сомнению его действия.
Конан просто оборачивался и вел свою лошадь вперед, как будто ничто неприятного не встревожило его. Если за ними следили, то это были не ассири. Те шемиты сражались великолепно, но испытывали недостаток в хитрости. Только лукавые пикты, лесные воины земли далеко на севере и западе, когда-либо были в состоянии обмануть острые чувства Конана. Пиктские разведчики могли ползать невидимками позади преследующей пантеры.
— Насколько отдаленна эта навозная куча от деревни? — спросила Кайланна, направляя свою лошадь вперед. — Я утомлена поездкой этого дня и настолько голодна, что даже отталкивающая плата за ночлег в твоей несчастной гостинице может казаться приемлемой.
— Недалеко, — Конан проигнорировал ее надменный тон, озабоченный пониманием, что кто-то следовал за ними. Он указал на участок деревьев на отдаленном горном хребте. — Мимо той вершины находится торговый маршрут.
Мы достигнем Вархии перед закатом.
Яростный блеск осветил его глаза.
— Несомненно, Ваша лошадь также является столь утомленной, перенеся бремя Вашей королевской задницы целый день, — он отвернулся, скрывая усмешку.
Кайланна рассвирепела и обернулась.
— Чурбан! Бык! Ты смеешь шутить таким образом, после того, как я вознаградила тебя так великодушно? Сын козы! — Она бросала другие красочные фразы в Конана, многие весьма неблаговоспитанные прежде, чем остыла.
Конан, что скрывать, разозлился после этих острых слов от женщины многих земель, но позволил ей продолжать, пока она не исчерпала свой репертуар. Он возвратился к мыслям о невидимом преследователе, но не рискнул смотреть назад снова. Было лучше не пробудить подозрение. Когда они прибудут в Вархию, он узнает достаточно скоро, тащится ли кто-то за ними.